Опыт: как учатся будущие священники. Как живут и учатся будущие священники

Вроде бы и студенты, но непростые: строгая форма, степенные движения и закрытая от посторонних глаз жизнь, непохожая на повседневность обычных «студней». Учащиеся духовных семинарий - люди для светского большинства загадочные, и их

В самый разгар летней сессии семинаристы Московской духовной академии беседуют с «Известиями» об учебе, теологии и своих взглядах на романтические отношения

Вроде бы и студенты, но непростые: строгая форма, степенные движения и закрытая от посторонних глаз жизнь, непохожая на повседневность обычных «студней». Учащиеся духовных семинарий - люди для светского большинства загадочные, и их жизнь обрастает разными мифами. Корреспондент «Известий» расспросила будущих священников, как у них с чувством юмора, зачем к ним в гости приезжал Федор Конюхов и действительно ли к академии выстраивается очередь из потенциальных невест.

Три дня в одном

В Сергиев Посад я приехала с утра - в 11. Духовная академия - как раз на территории Троице-Сергиевой лавры, похожей на большое белое облако с золотыми и синими бликами-куполами. Вокруг академии - небольшие парки со скамеечками, почему-то вызывающие у меня ассоциации с Царскосельским лицеем. Да и сами семинаристы в стильных черных кителях скорее напоминают пока задумчивых лицеистов, чем будущих священнослужителей.

Впрочем, форма не у всех - из-за жары многие ее снимают и ходят, как обычные парни, в футболках… «Юноши» здесь - от 16 до 30, не только со всей страны, но и из Белоруссии, Украины, Германии, Америки и, представьте, даже из Китая.

Экзамены воцерковленным выдержать нетрудно. Но волнительно: как-никак конкурс два человека на место. Первый этап обучения - семинария, затем - академия, что-то вроде аспирантуры. У абитуры - свои приметы. «Абитуриентов отправляют на послушания (трудовые обязанности), - делится семинарист Алексей. - Мне довелось попасть в иподьяконскую чистить кадила. И иподьяконы рассказали страшилку. Который год к ним на послушание назначают двух студентов. И всегда один поступает, а другой нет. И ведь сбылось! Я, к счастью, оказался поступившим».

По коридорам семинаристы передвигаются тихо - в здании и меня не покидает ощущение необычного спокойствия. Большинство здесь готовится к сессии. Заглядываю в аудиторию - склоненные студенческие головы среди книжных «баррикад». У каждого свой постоянный письменный стол, хаотично покрытый учебниками, которые там же и хранятся.

Сейчас занятий нет, но обычно расписание очень жесткое. Ранний подъем - чтобы успеть к утренней молитве перед завтраком, затем с 9 - учеба.

«Учимся обычно 4 урока по 70 минут. - рассказывает Михаил, мой проводник по закоулкам академии. - Перемены у нас по 15 минут, а после второго урока 20 минут полдничаем… » Ассортимент в столовой мало отличается от обычного общепитского меню. «Типичная наша еда - картошка с котлетой. А в пост - картошка без котлеты», - смеется Миша. Но есть и фрукты, и сладости.

После обеда отдых, а с пяти вечера - три часа самоподготовки. Отлынивать нельзя, прогульщики попадают на «стену плача» - доску, где вывешиваются выговоры. В 22.00 - вечерняя молитва, в 23.00 - отбой. «Такая плотность событий бывает, что к вечеру кажется, будто уже дня три прошло», - делится ощущениями первокурсник Андрей… Немудрено - в перерывах между занятиями, молитвами, едой и сном они еще и трудятся, выполняя послушания…

От кардинала до Конюхова

Но все-таки, что вы делаете в свободное время? - интересуюсь я.

Спим! - хором отвечают семинаристы.

А если серьезно, в сессию чаще за чаем беседуют, в том числе и на темы теологические. На первом курсе многие переживают кризис «наивной веры» и, пересмотрев прежние представления, обретают более зрелый взгляд на жизнь. На самообразование времени не жалеют, научные работы пишут на всевозможные темы: от истории храма собственной епархии до богословской символики у Толкиена.

Конечно, люди все разные, без взаимных притирок и компромиссов жить здесь невозможно. Кто-то приезжает из деревни после сельской школы, у кого-то за плечами вуз. Первокурсники живут почти экстремально - в общежитии по 18 человек в комнате. Личный «угол» семинариста - лишь кровать и тумбочка. Трудно сосредоточиться на своих делах - зато нескучно. А выучившись терпению, на старших курсах попадаешь в менее «людную» обстановку.

Кстати, в академию наведывается множество делегаций - и парижского кардинала принимали, и путешественника Федора Конюхова, живущего, кстати, в Сергиевом Посаде: «Рассказывал нам, как наедине с природой ощущает присутствие Бога в своей жизни».

«Романтика уставом не предполагается»

Сюда поступают и девушки - в регентскую или иконописную школу. «У нас конкурс - 10 человек на место», - гордо сообщает Аня, будущий мастер иконописи. Но над мифом о том, что академию штурмуют толпы потенциальных матушек, сами студенты смеются: «В миру же не обсуждают женщин, которые хотят выйти за космонавтов или водителей автобусов… »

Знакомства обычно происходят случайно, - рассказывают ребята. - Кто-то из семинаристов заходит в регентскую или иконописную школу - или наоборот - и встречают вторую половинку. У других есть невесты в родном городе или селе. Вообще, эта проблема преувеличена, у нас нет озабоченности браком.

Собирательный образ «идеальной девушки семинариста» парни мне так и не составили - у всех вкусы разные. Но существуют канонические требования к супруге будущего священника - она должна быть невинной и крещеной.

Для ухаживаний времени у них немного. «Романтика не предполагается уставом», - смеются семинаристы. Хорошо, мол, если выкроишь десять минут до звонка или погуляешь по Пафнутьевому саду тут, в лавре… Моя знакомая, встречавшаяся с семинаристом, говорила про то же: «Я поняла, что быть девушкой семинариста - это постоянно его ждать. Был один случай, поступает абитуриент в семинарию, отец проректор, принимая документы, спрашивает: „У тебя сколько бабушек?“ - „Две было… “. Проректор: „А сейчас они где?“ Абитуриент лепечет: „Умерли“. Отец проректор вздыхает: „Запомним. А то у некоторых по две бабушки в год умирает, всё на похороны ездят“… Что делать, свободного времени нет, а встретиться с девушкой хочется… »

Продлившееся детство

Есть у семинаристов свой спортзал. Хотя девушки чаще отдыхают на природе. От внешнего мира студенты академии не отгораживаются - но и общаться с местными не рвутся. «Для этого нужен какой-то повод. А специально знакомств никто не ищет, да и времени нет… »

После сессии их ждут каникулы: это слово явно воодушевляет и моих собеседников - как любых студентов. Регенты и иконописцы отдыхают с Нового года до Крещения (19 января) и с 1 июля до Успения (28 августа). У семинаристов каникулы поменьше: 10 дней зимой и 40 дней летом. Ездят на каникулы посменно, чтобы жизнь в академии не останавливалась.

Впрочем, и в учебное время им живется нескучно. Здесь есть свой «профессиональный» юмор. Попросив выключить диктофон, Леша рассказывает мне шутку про шестикрылого серафима. Пообещала не печатать, но, уверяю читателей, с юмором у семинаристов все в порядке.

А мне все-таки интересно - как же досеминарская жизнь? Осталось ли там хоть что-то вызывающее ностальгию? Как же эта вседозволенность, которую подавляющее большинство моих знакомых вряд ли согласилось бы сменить на этот строгий самоконтроль?.. По глазам ребят вижу: здесь они действительно счастливы: «Мы вполне обычные люди, просто соблюдаем некоторые ограничения. И для нас они естественны, это как нельзя брать горячего - обожжешься».

При этом ничто человеческое им не чуждо. И духовная академия для них - не какая-то строгая казарма, а скорее нечто вроде того же лицейского братства. Не случайно, кстати, многие священники считают учебу золотым периодом своей жизни. «Когда я окончил истфак свой в Томске, думал, детство закончилось, дальше работа, - вспоминает Алеша. - Поступил сюда, а здесь основная среда - люди, у которых энергия бьет через край. И открывается второе дыхание».

«Современная матушка - довольно бойкая»

Лидия, матушка из Подмосковья:

«Я работала реставратором в одном из местных храмов. А семинаристов часто привлекали к уборке… И вот однажды группа семинаристов от усталости просто полегла на свежей майской траве. И путь мой как раз пролегал прямиком через „лежбище“. Мое внимание привлекла копна пышных кудрявых волос. Из-под нее сверкнул любопытный глаз… Так я его и запомнила».

О рукоположении: «Полностью ответственность осознаешь тогда, когда в храме под пение „Аксиос!“ на твоего мужа возлагают крест. И вот смотришь на него - вроде он твой человечек, но уже и не твой. Во время рукоположения священник обручается Церкви. Поэтому по традиции женатое духовенство не носит обручальных колец».

О самореализации: «Современная матушка - довольно бойкая особа, нередко с высшим образованием. Детей у нее не менее трех, она почти наверняка водит автомобиль, может работать и в светском учреждении и даже делать карьеру. Она активный пользователь интернета, само собой - сотовой связи, разбирается в современных технологиях, политике и отчетах в налоговую. Быть женой священника вовсе не означает поставить крест на самореализации».

О роли матушки в семье: «Основная сфера деятельности священника - это люди, причем в 80% случаев - люди с проблемами. Часто с очень тяжелыми, ведь в основном человек идет в храм только когда „прижмет“. Представьте, каково это - целыми днями выслушивать чужие проблемы, вскрывать чужие болячки, спорить, убеждать. Когда священник, измотанный бесконечными горестями чужих людей, приходит домой - кто его приголубит-пожалеет? Матушка».

О моде: «Брюк, мини-юбок и всяких ультрамодных штучек в моем гардеробе нет. Скажу по секрету, у меня даже уши не проколоты! Я предпочитаю классический романтический стиль. Очень люблю длинные юбки и платья. В юности очень любила косметику, но теперь использую только лечебную. Мысль, что православие отметает всякое внимание к внешности, ошибочна. Верующий должен быть образцом для окружающих, в том числе и во внешнем виде».

Об общественном мнении: «Моему семилетнему сыну, как только по школе пронесся слух, что его отец - священник, дети стали высказывать - какая у нас машина, как мы одеваемся и прочее. И чего только не услышит матушка, пришедшая в женскую консультацию с четвертой, а тем более пятой, седьмой беременностью! И кошками обзывают, и кроликами, и „на детских пособиях хотите разбогатеть“, и „дурачки - презервативами пользоваться не умеют“… А если рассудить - кому какое дело? Кроме того, мы нередко сталкиваемся с тем, что люди считают, что нас можно только топтать. А если мы начинаем добиваться справедливости у тех же чиновников, делают изумленные глаза: „А что это вы? Вы же верующие?!“ То есть раз верующий - молчи себе в тряпочку и не выступай».

О воспитании детей: «Дети не могут находиться в изоляции от мира, им необходимо общение. Иначе они не будут должным образом подготовлены к самостоятельной жизни. Вот и приходится маневрировать между двумя мирами… Строго сортируем компьютерные игры, мультфильмы, детские передачи, книги. Нашему старшему сыну как-то подарили на день рождения „Энциклопедию для мальчиков“ от 9 до 14 лет. Благо я пролистала книгу - в нее входила статья про интимную жизнь, содержание которой было на уровне какого-нибудь „СПИД-инфо“. Книгу ликвидировала».

Анна, матушка с Украины:

О себе: «Я выросла в интеллигентной семье, родители дали мне неплохое образование - элитная английская школа, которую я окончила с золотой медалью. Поскольку я выросла в курортном городе, свою жизнь я собиралась связать с туристической сферой».

О знакомстве с будущим мужем: «Мы познакомились в монастыре, прихожанкой которого я тогда была. Он учился в Духовной академии. Хотя я не представляла своей жизни без православия, желания связывать свою жизнь с будущим священником у меня и в помине не было. Поэтому до встречи с ним на семинаристов и академистов я не смотрела всерьез как на потенциальных мужей. И ничем при знакомстве он меня не впечатлил, кроме разве что внешности. И лишь узнав его лучше, прониклась симпатией и уважением».

О романтике: «Когда будущий муж впервые уехал на летние каникулы, у меня в троллейбусе как раз увели мобильный, а купить новый не было средств. Поэтому несколько недель прямо как в старые добрые времена мы писали друг другу обычные письма. У меня та пачка писем хранится до сих пор, как великая драгоценность».

О браке: «Вообще-то я никогда не думала, что для меня выбор будущего спутника жизни менее ответственен, потому что теоретически в случае развода я смогу выйти замуж, и при желании даже не один раз, а он - нет. На свой брак я всегда смотрела и смотрю, как на первый и последний. И мой муж для меня в первую очередь - это муж, любимый человек, а уже потом на втором месте - священник… »

О прихожанах: «Прихожане у нас в основном бабулечки, и относятся они к нам очень хорошо. Хотелось бы, конечно, чтобы в церковь ходило больше молодых, но увы… Я по мере возможности занимаюсь с местными старшеклассниками математикой и английским».

О реакции окружающих: «Родители отреагировали на брак спокойно, для них было главным, чтобы мы любили друг друга и были счастливы. Со знакомыми посложней - они были в недоумении. А мой начальник, когда узнал, что я вскоре собираюсь уволиться и уехать с мужем, причем неизвестно куда, сказал, что я дура, которая встала на путь деградации».

«Истинные христиане всегда считали свою жизнь военной службой. И как солдаты считают дни своей службы и с радостью думают о возвращении домой, так и христиане постоянно помнят о конце своей жизни и возвращении в свое Небесное Отечество». Святитель Николай Сербский.

Чтобы познакомиться с живыми историями семинаристов о службе в армии, предлагаем Вашему вниманию их воспоминания.

Юрий Мозговой (4 курс бакалавриата) – Президентский полк, рота охраны

«Было привычно слышать бой курантов в новогоднюю ночь, лежа в кровати»

Юрий Мозговой (слева на фотографии) Желание отслужить в армии у меня появилось еще задолго до поступления в семинарию. Родители мои уже давно – военные пенсионеры, восемнадцатый год живут на архипелаге Новая Земля, где они сначала служили, а теперь продолжают работать «гражданскими» на воинских должностях. Один мой дядя служит на Курильских островах, другой – много лет прослужил в Комсомольске-на-Амуре, третий – долго нес службу в Семипалатинске, а также участвовал в боевых действиях в Киргизии. Как бы то ни было, почти вся моя родня так или иначе связана с профессией военного. Но, несмотря на это, в какой-то момент я понял, что «это не мое» и пошел по духовной стезе.

И все же не отслужить я не мог, и после второго курса мы вчетвером пошли служить. Взяли академический отпуск, хотя у нас имелась отсрочка, да и учеба еще не закончилась.

Служили в Президентском Полку. Честно говоря, ожидал чего угодно, а такого варианта службы даже представить не мог. Но Господь все устраивает в нашей жизни по Своей воле. Служили мы всего год: ушли весной 2013-го, а вернулись весной 2014 года. Я, конечно, слышал, что время в армии летит быстро, но вот уж не думал, что настолько!
Семинаристы на присяге

Наша часть находится в здании Арсенала Московского Кремля, построенного еще при Петре I и задуманного как оружейный склад и музей русской боевой славы. С определенного времени к его стенам свозились с полей сражения трофейные пушки, захваченные в боях у неприятеля.

Нас было четверо семинаристов: я, Миша, Валентин и Кирилл. Всех распределили по разным ротам, но нам с Кириллом довелось служить в одной, за что всегда благодарю Бога. А еще благодарю за то, что довелось служить в Кремле, потому что была возможность посещать богослужения.

С Кириллом мы попали в 6-ю роту охраны Московского Кремля. Задачи у подразделения были самые разные: несли службы на пропускных постах в Кремле и на других государственных объектах. Кроме того, периодически мы выезжали на стрельбища и специальную подготовку в Подмосковье, где отрабатывали подавление массовых беспорядков, тактику, а также приемы с оружием и многое другое. Наверное, эти выезды были самым трудным временем в армии, потому что это всегда стресс и полная выкладка сил.

В армии нравилось то, что она учила порядку и что, прежде всего, учила довольствоваться малым. В обыденной жизни мы порой окружаем себя множеством ненужных вещей. В армии же я вспоминал слова Христа, в которых Он призывает не заботиться о том, что есть, или что пить, или во что одеваться. В армии эти слова опять же проверялись на опыте. Тебя и кормят, и одевают. У тебя есть одна кровать, одна тумбочка, одна табуретка, тетрадь, ручка, станок и т.д. И уж, поверьте, как сейчас не хватает такой «ограниченности», когда каждый день ты думаешь, надеть рубашку или майку, надеть брюки или джинсы, надеть туфли или кроссовки.

Врач сделал большие глаза и воскликнул: «Это что? Ты ко мне «Патриарший полк» привел?»

Во время службы в Кремле О том, что мы вчетвером из семинарии многие ребята узнали еще на городском сборном пункте, откуда нас увозили в учебный лагерь. А незадолго до этого, когда мы скитались по комиссиям, сопровождавший нас человек из военкомата представил нас одному из осматривающих врачей как семинаристов, на что последний сделал большие глаза и воскликнул: «Это что? Ты ко мне Патриарший полк привел?»

К концу второго месяца службы в Кремле к нам стал приходить один человек. Он закончил ПСТГУ, не имел сана, но был чтецом и приходил в подряснике. Звали его Василий Александрович. И на первой нашей встрече он показывал фильм «Остров», после которого мы планировали его обсудить. Но перед самым показом он спросил, читал ли кто-нибудь из нас Библию, на что многие подняли руки, в том числе и мы с Кириллом. И тут один из наших сослуживцев додумался сказать, что в роте есть два человека, которые даже учились в семинарии, и попросил нас встать… Уши у меня были свинцовыми! Это свершилось! В какие-то две минуты уже вся рота знала о том, что мы семинаристы, и ребята то и дело оглядывались на нас.

Может быть, многих это удивит, но в первые дни службы я не заявлял открыто о том, где учился до призыва. Если спрашивали – говорил. Но чаще молчал, избегая лишних вопросов и тыканья пальцами. В течение всей службы так же, как и в первые дни, стремишься зарекомендовать себя с хорошей стороны, поэтому я старался скрывать, где я учусь. Ведь если ты ненароком допустишь какой-нибудь «промах», что периодически случается у всех военнослужащих, то еще ничего, потому что только тебя в этом обличают и только с тебя взыскивают. Но опасность состоит в том, что по тебе начинают судить также и о Церкви. Раз ты семинарист, значит, и все у вас такие же. Очень часто мы сталкивались с подобными вещами в коллективе. Ребята буквально старались «поймать» нас на чем-то. Апостол Павел говорит: худые сообщества развращают добрые нравы (1Кор.15: 33). В армии эти слова узнаешь на опыте, и были ситуации, когда все сквернословят, и ты стараешься в разговоре следить за своей речью. Потому что сослуживцы ловят каждое твое слово, чтобы подметить, проскользнет ли какое-нибудь матерное слово или нет. К счастью, Господь уберег. Видимо, спасала мысль о том, что ты – лицо Церкви, и тебе нельзя опорочить Ее.

Слова апостола Павла «Худые сообщества развращают добрые нравы» в армии познаешь на опыте

Первый день в армии Прежде всего, хотелось бы посоветовать тем, кто идет в армию помнить о том, что вокруг тебя будут абсолютно такие же ребята, как и ты, только живущие совершенно иными ценностями.

Когда я служил в армии, то каждый день старался вести дневник. И вот на днях нашел одну запись, сделанную спустя 5 месяцев со дня призыва:

«Если ты попадаешь в армию, то в каких бы войсках ты ни служил, ты будешь меняться только при собственном желании и при обстоятельствах, благоприятствующих этому. Еще будучи в семинарии, я видел ребят, вернувшихся из армии. Таких людей было несколько. Всех их довелось знать мне год, два или три, но не больше. Увидев их после армии и пообщавшись с ними, я понял, что они остались все такими же веселыми ребятами, как и раньше, с той лишь разницей, что жажда свободы в них обнаруживалась с бо льшей силой.

Армия учит многому. Если даже не жизни, то хотя бы – знанию уставов, работе со служебной документацией, правильному несению службы. Учит порядку, точному и своевременному исполнению своих обязанностей и поставленных задач. Учит чистоте, соблюдению личной и общественной гигиены, учит совершенствованию своей физической подготовки, учит правильно принимать решения, учит ответственности, организованности, коллективизму, учит помогать другим. Но только учит…
Со своим взводом на стрельбище

Говорят, что армия не меняет человека. Да, она человека не меняет. Человек меняется в армии, если сам этого захочет. А меняется благодаря тому, что принимает все, чему армия учит.

Военная служба необходима для парня, для мужчины, для будущего отца и для будущего священника точно. Думаю, самый главный плод службы в армии –умение ценить родных, ценить простые мелочи жизни и все то, что нас в ней окружает».

Да, такие мысли меня посещали уже тогда. Уже тогда я понимал, как мне не хватает родных, которых раньше всегда мог увидеть на Рождественских, Пасхальных и летних каникулах. В армии же, когда наступало это время, мы находились в казарме. Сидели. Странно было ложиться спать по распорядку в субботу вечером накануне Пасхи. А также с утра вместо утреннего правила непривычно было бежать на утреннюю физическую зарядку. Бежали. Неудобно было есть кашу вилкой, потому что не дали ложек. Ели. Непривычно было вместо Устава Церкви учить Устав Гарнизонной и Караульной службы, вместо подрясника носить военную форму. Но удивительно: было привычно слышать бой курантов в новогоднюю ночь, лежа в кровати.

Цените время, ребята! Год службы пройдет быстро…

Многие семинаристы собираются идти в армию. И как бы тривиально ни звучали эти слова, скажу: цените время, ребята! Год службы пройдет быстро. Каждый из вас получит опыт и пользу от службы в той мере, в какой сам желает. Не во всем ваши ожидания оправдаются, во многом разочаруетесь. Но армия учит ценить все, чего в простой жизни просто не замечаешь. Помните об этом… И придя на «гражданку», окунувшись в суету привычного мира, вновь перестав замечать простые вещи, а иногда забывая о своих близких, вспомните, как нелегко было вам без них и как многого не хватало в армии… Помните!

Михаил Алекумов (4 курс бакалавриата) – Кавалерийский почетный эскорт Президентского полка

«Идя в армию, будьте готовы без обид принять все, что вам выпадет»

Михаил Алекумов В армию после второго курса семинарии я пошел вместе с тремя своими однокурсниками. И хотя нас всех взяли в Президентский полк, и я, ничего не подозревая, готовился к службе в сердце России – Московском Кремле вместе со своими друзьями, Господь Бог распорядился иначе. Моих друзей благополучно направили служить в Кремль, а меня определили в Московскую область, где базируется Кавалерийский почетный эскорт Президентского полка. Во время прохождения курса молодого бойца (КМБ) призывники шутливо называли это подразделение «конюшней» и говорили, что туда берут только деревенских – тех, кто знает, как убирать за животными.

И вот, разлученный с друзьями и несущий разрушенные мечты о службе в центре Москвы, я ехал на «Газели» в свой, как мне тогда казалось, совсем непочетный почетный эскорт. Главные ворота – вход на территорию части оформлены там в виде Кремлевской стены. Когда мы, молодое пополнение, приблизились к ним, сопровождающий нас офицер – как выяснилось в дальнейшем, это был заместитель командира моей роты, – сказал: «Вот видите, это ваш Кремль!»

Уже через несколько месяцев службы, побывав в «настоящем» Кремле, я понял, насколько мне повезло! Наш «Кремль», в отличие от московского, выглядел так – представьте: чистое небо, аккуратно подстриженный газон перед зданиями штаба, казармы и столовой, на открытом манеже легкой рысью движутся лучшие российские скакуны, в кузнице мастер подковывает «Смелого» или какого-нибудь «Графа». После такого Москва-то
День открытых дверей (на заднем плане - "наш Кремль") душновата.

Кстати о кузнецах. Мне довелось служить писарем в роте обеспечения, куда входило и кузнечное отделение. Никогда не забуду, как в день прибытия нас повели на экскурсию и показали, среди прочего, и кузницу, где нас встретил наш старший сослуживец. Он взял висящую на стене подкову, выпрямил ее своими руками, протянул нам и говорит: «Сделайте, как было». Есть еще витязи в земле русской!

Он взял висящую на стене подкову, выпрямил ее руками и протянул нам: «Сделайте, как было»

Водосвятный молебен на конюшне Был период, когда у нас очень часто болели лошади, некоторые умирали, и заместитель командира эскорта по работе с личным составом (по-старому – замполит) попросил отца Владимира – священника, который служил в храме на территории части, – помолиться, чтобы это прекратилось. Батюшка отслужил молебен, окропил конюшни и манежи святой водой, после чего лошади, действительно, перестали болеть и уже не умирали.

Собирающихся идти в армию ребят хотелось бы настроить на полную готовность принять все то, что выпадет на вашу долю, без каких-либо сожалений и обид, помня, что отправляя вас в то или иное место, военное руководство тем самым совершает над вами волю Божию, смиренное согласие с которой – главное средство преодоления всех трудностей, в том числе и солдатских.

Алексей Лысенко (2 курс бакалавриата) – служба на Валааме

«У нас в части даже прозвище было – «монахи»

Алексей Лысенко

Я служил с 2011 по 2012 годы в Карелии в 66-й отдельной роте ПВО ВКО России, расположенной в Ладожском озере на острове Валаам. Уникальность этого воинского подразделения в том, что в него почти не попадают по распределению. Большинство военнослужащих направляются туда специальным приказом Министерства обороны. Дело в том, что еще в 1995 году было подписано соглашение между Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II и Министром обороны РФ о том, чтобы насельники Валаамского монастыря проходили воинскую службу в воинской части, дислоцированной на Валаамском архипелаге. Со временем в этом подразделении стали служить не только насельники монастыря, но и другие православные юноши, выпускники православных школ, дети священников и просто верующие ребята.

Прохождение службы в этой части не слишком отличается от обычной воинской службы. Разница лишь в том, что на территории части находится православный храм, в котором регулярно совершаются богослужения иеромонахами Валаамского монастыря. У солдат есть возможность участвовать в церковных таинствах, и по выходным посещать сам монастырь, находящийся на противоположной стороне острова. Также в распорядке дня солдатам отведено специальное время для утренних и вечерних молитв. В остальном Валаамская рота – такая же, как и большинство воинских подразделений. В ее задачи входит несение боевого дежурства по охране воздушного пространства над акваторией Ладожского озера. На территории части есть стрельбище, на котором регулярно проводятся занятия по огневой подготовке. Офицеры в части такие же, как и везде, кто-то верующий, кто-то нет.

На Валааме Прежде чем отправиться на Валаам, мы около месяца провели под Питером, где проходили курс молодого бойца и принимали присягу. Естественно, там нас просто осаждали вопросами о вере, о Боге, причем, как солдаты, так и офицеры. У нас даже прозвище общее было – «монахи». Споры, конечно, были, но никаких серьезных конфликтов на этой почве не возникало. Был даже один дагестанец, который с интересом расспрашивал о христианстве и, в свою очередь, сам рассказывал об исламе и существующих в нем канонах. Из необычного – была ситуация, когда нас повели к офицеру-психологу на собеседование. Он был русским, который принял ислам и когда узнал, что несколько человек едут служить в православную часть, стал нам доказывать, что христианство – «неправильная вера». Говорил о крестовых походах, о том, что «бабушки умирают с голода на паперти, пока мы золотим купола». Я ему в шутку ответил, что меня ему все равно не переубедить, потому что я – религиозный фанатик, за что он пригрозил меня комиссовать с «белым» билетом. Но, к счастью, все закончилось благополучно.

Время службы я вспоминаю с благодарностью. Мне довелось служить в удивительном месте, на дивном острове Валааме, на котором уже тысячу лет существует монашеская жизнь. Не раз в этом месте проливалась мученическая кровь. Сколько святых ходило по этой земле – сложно и представить.

В Валаамскую роту приходили и верующие, и неверующие, но уходили на дембель – только верующими

Во время занятий в армии Если бы у нас в России было больше таких частей, то, я уверен, это пошло бы только на пользу нашей армии. Кто-то из офицеров в нашей части подметил, что в роту приходили разные ребята – и верующие, и неверующие, но уходили на дембель только верующими. Примером тому может послужить мой друг, который попал в Валаамскую роту, кстати, по распределению. Он был невоцерковленным человеком. А после службы ушел в один из монастырей, и теперь мечтает стать монахом

Кирилл Ладанов (2 курс бакалавриата) – военные сборы в инженерных войсках

«Любовь к ближнему и самоотвержение – великая проповедь для нецерковных ребят»

Кирилл Ладанов в скиту, на первом курсе Время обучения военному делу запомнилось мне на всю жизнь. Я считаю этот период одним из самых важных в жизни. Мне посчастливилось проходить военную подготовку учась в ВУЗе – на военной кафедре МГСУ. Возможно, многим известна эта система обучения, однако, преподавательский состав везде разный, разнятся и меры воспитания военных инженеров. Преподаватели умело сочетают остроумие, железную строгость и глубокие знания военного дела, навыки передачи их молодому поколению в доступной форме.

Мы ездили на военную кафедру в город Мытищи, на его окраину. Там находится в некотором смысле оазис для подготовки офицеров инженерных войск. Два с половиной года шло обучение, включающее в себя физическую подготовку на должном уровне, с применением строгих воспитательных мер в случае отступления от норм поведения, которые должны соблюдать не только офицеры, но и вообще каждый мужчина. Но эти два с половиной года меркнут на фоне того, что нам предстояло пройти по окончании курса военной подготовки. Мы, конечно, знали, что нас ждут военные сборы в полевых условиях на окраине небольшого города Борисоглеб, почетно занимающего свое место в Ярославской области. Однако никто не подозревал, что сборы смогут так запомниться лишь за один месяц! Думаю, что этот период наиболее достоин внимания, о нем я немного и расскажу.

Мне было тогда 20 лет. Сколько себя помню, я всегда занимался спортом. Бег по утрам, турник, брусья, легкая штанга, гиря и гантели были моими надежными друзьями с младых лет. Примерно в 20-летнем возрасте я стал уделять спорту больше внимания, чем раньше, и именно в этот период жизни мне пришлось участвовать в военных сборах, где хорошая физическая подготовка была очень кстати. Отмечу, что мировоззрение мое представляло некий союз веры, как часто говорится, «в душе» и совокупности стереотипов, так как живого интереса к вере не возникало. Иначе говоря, я жил бездумно потворствуя изменчивому духу времени, его требованиям и пустым интересам. А раз так, то никто и не думал смотреть на меня как на человека, который впоследствии поступит в духовную семинарию. Тогда мне и моим военным товарищам нечего было сказать о Боге, и наши разговоры часто не уходили дальше праздности и вольнодумства о сути жизни. Но все же, вечерами мы пели военно-патриотические песни, после которых, как правило, наступала тишина, и все погружались в серьезные размышления о России и о ее судьбе.

Офицерам военной кафедры, особенно на сборах, удалось очень быстро воспитать в нас благоговейное чувство долга перед Родиной и готовность пойти в священный бой, проливая за нее кровь. Когда пришел день принятия воинской присяги, мы особенно ощутили, как мне кажется, то, что могли ощущать доблестные русские воины за всю историю страны. Конечно, даже сейчас воспоминание момента принятия присяги вызывает трепет и волнение. Ты стоишь на территории Ростовского Кремля с автоматом в руках и в присутствии огромного количества народа даешь обещание:

«Я, (фамилия, имя, отчество), торжественно присягаю на верность своей Родине – Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать ее Конституцию и законы, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно выполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество».
На присяге

Это сильные слова. Теперь уже, учась в духовной семинарии и размышляя об этом, думаю, что для любого молодого человека такое обещание должно быть в некотором смысле мечтой с малого возраста, ведь речь идет о защите святыни мирового масштаба – нашей страны. Вообще, считаю честью давать обещание защищать ту же самую страну, которую некогда защищали Александр Невский, Илья Муромец, Дмитрий Донской, Александр Пересвет и многие другие великие воины, имена которых свято почитают не только в России, но и далеко за ее пределами.

Время военных сборов запомнилось мне и длинными марш-бросками, выкапыванием окопов для себя и для военной техники, маскировочных окопов, которые больше похожи на туннели с комнатами, накрытыми бревнами; устройством палаток в полевых условиях и, конечно, военными песнями. Нас научили стрелять из автоматов, подрывать заставы и преодолевать всякого рода сложности, в том числе и сложности, связанные со своей леностью и расслабленностью, с себялюбием и привязанностью к комфорту.

Если бы ребята, которые сразу после школы поступили и учатся теперь в семинарии, попросили у меня совета по поводу того, как отслужить в армии, не нарушая Заповедей Божиих, то думаю, первым делом я бы посоветовал обрести стремление ни за что не потерять связь с Господом, почаще призывать Имя Божие и помнить, что любовь к ближнему вместе с самоотвержением – великая проповедь для тех ребят, которые не имели в своей жизни опыта церковной жизни. Важно также учиться рассудительности, не давая повода сослуживцам садиться «на шею», умеренно применяя строгость по мере потребности и необходимости. Но все же стараться всегда взращивать в себе терпение и добродушие.

Валентин Фролов (4 курс бакалавриата) – Президентский полк, почетный караул

«Мы с напарником провели 108 дней в почетном карауле, 324 часа у Вечного огня»

Валентин Фролов

Мне довелось служить в Президентском полку, в 11-й роте специального караула, в 2013-2014 годах.

Зимой 2013 года мы – четыре семинариста – пришли в военкомат и сказали, что хотим служить в армии, и более того – в Президентском полку. Нас спросили: «У вас все хорошо?», ведь не так уж и много в Москве желающих пойти в армию. Прошли отбор. Годны. Да еще и на права категории «С» отучились, водили военные КАМАЗы и «Уралы».

Я еще в школу ходил, и однажды мне рассказали о почетном карауле у кремлевской стены, у вечного огня, что туда отбирают всех одного роста, и попасть – почти невозможно. Даже не думал и не надеялся, что могу там когда-то оказаться! И вот май 2013-го. Под «Славянку» нас увезли в Подмосковье, в часть, где в Президентском полку проходят курс молодого бойца.

Первое впечатление от армии – это другой мир!

На присяге Первое впечатление от армии – «другой мир». Все – в зеленом. Нас 600 человек жило в одной казарме. Всех спрашивали: где хочешь служить? (В Президентском полку больше десяти подразделений). И к тем, кто говорил о почетном карауле, особенно присматривались. Помню, нас, кандидатов в роту специального караула (РСК), отбирали на плацу, под палящим солнцем стояли несколько часов, все по очереди показывали свои строевые способности. Тогда один из командиров, узнав, что я из семинарии, спросил меня зачем-то «Отче наш».

После присяги я попадаю в РСК. Когда в «шишиге» (так мы называли ГАЗ-66) привезли нас в Кремль, то сразу выстроили в одну шеренгу и разбили по парам. Выбирали похожих друг на друга. Мне подобрали белгородца Игоря. Это особенность

Кремлевский шаг

службы в РСК. Ты с товарищем полгода учишься «заново ходить» (маршировать, поднимая ногу под углом 90 градусов и выше), а другие полгода – заступаешь в караул на Первый пост страны (у вечного огня у Могилы неизвестного солдата). И почти весь год ты с ним идешь буквально «в ногу». Мы должны были научиться одинаково шагать, не видя друг друга, симметрично поднимать ногу.

Я не скрывал, что учусь в семинарии, и меня сразу прозвали «попом», «диаконом», «батей», «отцом», а иногда даже «Моисеем», но это всегда произносилось без насмешки. Поначалу меня воспринимали как изгоя: не матерился, не курил – странный. И, как я писал в письме родителям, «честно говоря, взводу было совершенно все равно на мое отношение к Церкви, просто однажды я в нужное время набил всем квадратные подушки, и командир отметил нас в лучшую сторону по внутреннему порядку. На подушках и заработал авторитет. Смешно, но это правда жизни».

Однажды я в нужное время набил всем квадратные подушки, и командир отметил нас. На подушках – заработал авторитет

Так делается кремлевская подушка Лето в армии – особое. В другом письме писал: «Самый незабываемый день – это 2 июля, когда мы прожили его как в сорок первом; помню каждую минуту, как обратно бежали со стрельбища, а по дороге в лесу я бешеным взглядом выискивал красные точки на зеленой траве (землянику) и срывал вместе с землей, чтобы хоть как-то омочить язык».

Еще только отслужив три месяца, в очередном письме домой я писал: «Не знаю, как служат в других частях, но у нас у всех есть стремление достойно заступать на Первый пост страны, достойно нести службу по охране и обороне главной воинской святыни нашего Отечества – Могилы неизвестного солдата; мы учимся, чтобы память о героях никогда не потухла в сердцах людей».

Мы с напарником провели 108 дней в почетном карауле (это 324 часа у вечного огня). В основном, зимой стояли. Поставили себе цель – побить рекорд, и добились ее. За это время было много всяких ситуаций. И всегда могли применить оружие. Но, слава Богу, кроме того, что приходилось отгонять стуком карабина от Могилы курящих туристов, иногда пытавшихся перелезть за запретную границу поста, а также выпроваживать пьяных «патриотов», все было спокойно.
У Вечного огня на Могиле неизвестного солдата

Вспоминается, как на Пасху я захожу в кубрик (это как комната, в которой живет примерно 20 человек), и на меня все смотрят и чего-то ждут. Я не сразу сообразил, в чем дело. И один сослуживец сказал: «Фрол, ну давай!» И тут я понял, что от меня ждали «отцовское»: «Христос воскресе!». Это самый приятный момент за всю службу, когда все те, с кем ты служишь уже почти год, отвечают хором: «Воистину воскресе!» Еще в тот день давали куличи и яйца, и это было еще бо льшей неожиданностью.

Сослуживец сказал: «Фрол, ну давай!» И тут я понял, что от меня ждали «отцовское»: «Христос воскресе!»

Смена караула Хотел бы пожелать всем тем, кто собирается в армию, – никогда не идти на компромисс с совестью, не колебаться. Потому что передо мной, например, каждый день стоял выбор – разрешить себе материться или нет (оправдывал себя тем, что в армии все так говорят). И однажды мне товарищ (не имеющий отношения к Церкви) сказал простую вещь: «А кому и что ты этим докажешь?». Поэтому желаю не прогибаться под изменчивый мирВспоминается, как на КМБ у нас была встреча с диаконом А. Главное, что я запомнил из его слов и хотел бы передать другим ребятам: пчелы собирают самое лучшее с цветов, а мухи – летят на навоз, и в армии нужно подражать пчелам, и брать от службы только лучшее, не обращая внимание на «навоз».

"Последний раз с поста..." 8 мая 2014 года

«Вот ты пошел в армию служить, а как же заповедь – подставь левую щеку, если ударят в правую?» – спросил меня однажды заместитель командира роты. Я тогда как-то невнятно ответил. А когда в одно из увольнений пришел в Сретенский монастырь, то увиделся с владыкой Тихоном (тогда еще «отцом Тихоном») и поделился с ним этим вопросом. И он мне посоветовал в таких случаях отвечать словами святителя Филарета Московского: «Люби врагов своих, сокрушай врагов Отечества, гнушайся врагами Божиими». Пожелаю всем семинаристам, собирающимся в армию, помнить эти слова.

Подготовила редакция сайта

Чьи-то родители дали обет на то, что их дети посвятят себя в будущем служению Богу. В таких случаях, конечно, родные сильно повлияли на выбор ребенка. Кому-то однажды на жизненном пути встретился церковный служитель, долгие беседы с которым и вдохновили его на служение Богу.

Я вообще мечтал стать архитектором: с детства любил смотреть на храмы, много читал о них, коллекционировал журналы с изображением соборов. Особенно мне нравилось рассматривать церковные сооружения вживую, гуляя по Москве. Но после переезда в Хабаровск моя мечта проектировать красивые здания угасла — здесь я не увидел такого архитектурного великолепия, как в столице. Зато, вступив в пору подросткового возраста и прочитав несколько книг Ницше, я обрел новое увлечение — вести философские дискуссии о жизни. Я хотел спорить везде и со всеми: в школе, дома, в магазине.

В социальной сети я познакомился с одним церковнослужителем, с которым начал дискутировать на тему христианства. Вскоре желание спорить превратилось в желание опровергать ложные воззрения на веру, я почувствовал, что хочу попробовать «на вкус» учительскую стезю. Но для того, чтобы быть учителем, нужен авторитет либо педагога, либо священника, и я выбрал второе. Так, сразу после школьных экзаменов я подал документы в Хабаровскую духовную семинарию.

Хабаровская духовная семинария — это профильное учебное заведение для мужчин, в котором готовят будущих священников. В отличие от учебы в других хабаровских вузах, строгая дисциплина, как в армии, здесь на первом месте.

Некоторые из студентов не выдерживают жесткого графика и срываются

Начинают прогуливать занятия. Были и отчисления. Помню и тех, кто, недолго проучившись со мной в ХДС, попал в психлечебницу. Ребята поступали в семинарию уже с отклонениями в психике: убегали ночью, объявляли себя богами. За эти и другие странные поступки их отчислили.

Да, здесь учиться сложно, так как дни расписаны по часам

В семь — подъем. В полвосьмого на спортплощадке возле семинарии — утренняя физкультура. Зарядку и пробежку проводят сами семинаристы, как младших, так и старших курсов. Во время выполнения упражнений они заводят друг с другом короткие разговоры. Говорят о многом - о политике, о книгах, о девушках, о спорте, о моде, о новинках в области техники: обычно ничто мирское им не чуждо. Потом они отправляются в столовую или, как ее называют в ХДС, трапезную, чтобы позавтракать. Там, прежде чем приступить к приему пищи, ребята молятся.

На завтрак у них обычная молочная каша. Постная еда подается только в пост. Всего их четыре -Великий, Успенский, Рождественский и Петров. В среду и пятницу также положено есть продукты только растительного происхождения — в среду Христа предали, а в пятницу распяли. В остальные дни семинаристов кормят первым и вторым, как и везде, но без излишеств.

После завтрака ученики семинарии расходятся по аудиториям. На парах они изучают как узкоспециальные дисциплины типа гомилетики, на которой учат составлять проповеди, так и те, что преподают в светских образовательных учреждениях — философию и психологию. Перед парами и по их окончанию семинаристы обязательно читают молитву.

Во время занятий студентов стандартно можно разделить на две группы. Пока одни слушают лектора, вторые спят.

Стряхнуть остатки сна помогает послушание, назначаемое дежурным преподавателем после завершения полдника. Кто-то идет подметать территорию или поливать цветы внутри здания, а те, кому повезло, могут провести свободный час, как им вздумается. Что делать: прочесть книгу или встретиться с любимой — личное дело каждого.

Семинаристы, кстати, очень берегут отношения с девушками. Это связано с закрытым положением студента в семинарии. Видеться с друзьями, родственниками и любимыми можно только по вечерам. А важные вещи, как правило, начинаешь ценить только тогда, когда они оказываются недоступны в силу определенных обстоятельств. Я, например, чтобы побыть 2 часа со своей будущей женой, даже иногда голодал: отпрашивался с ужина у дежурного преподавателя.

Перед ужином — самостоятельная учебная работа, в ходе которой кто-то готовится к семинарам, а кто-то сидит в соцсетях.

До отбоя ребята совершают обряд молитвы, в процессе которого благодарят Бога за прекрасный день и просят у него прощения за свои ошибки. Это стандартный распорядок будней семинаристов.

По выходным они общаются с прихожанами, либо ведут в храме катехизатерские курсы для желающих принять святое крещение. На курсах будущие священники развенчивают стереотипы людей о церкви, отвечают на вопросы.

Каникулы семинаристы проводят по-разному. Большинство из них отдыхает дома, в кругу семьи или со вторыми половинками. Однако в моей практике были случаи, когда студентов заставали на шумных вечеринках. После этого руководство семинарии убедительно просило их больше не посещать подобные мероприятия, объясняя это тем, что статус послушника семинарии обязывает к иному поведению.

В целом, семинаристы — это простые ребята из наших спальных районов, которые видят мир так же, как и большая часть людей на этой планете.

За исключением того, что у них уже есть цель в жизни — помогать людям и направлять их на путь достойной жизни. Не надо думать, что студенты семинарии идеальны в своих мыслях и поступках. Но они пришли в церковь для того, чтобы исправиться и стать лучше, а также привлечь на сторону добра других.

На войне Божественную справедливость и Божие
попечение о людях видно особенно отчетливо.
Война не терпит бесчестия –
человека безнравственного пуля быстро находит.

​Преподобный Паисий Святогорец

Во времена тяжелых испытаний, потрясений и войн Русская Православная Церковь всегда была со своим народом и своей армией, не только укрепляя и благословляя солдат на брань за свое Отечество, но и с оружием в руках на передовой, как в войне с армией Наполеона и фашистскими захватчиками в Великую Отечественную. Благодаря Указу Президента России от 2009 года о возрождении института штатного военного духовенства православные священники стали неотъемлемой частью современной российской армии. Наш корреспондент Денис Ахалашвили побывал в отделе по взаимоотношению с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями Екатеринбургской епархии, где из первых уст узнал о том, как сегодня складываются отношения Церкви и армии.

Чтобы в части и Литургия служилась, и беседы на духовные темы проводились

Полковник Илья Константинович Новожилов – руководитель отдела по взаимоотношению с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Екатеринбургской епархии:

– В Екатеринбургской епархии отдел был создан в 1995 году. С этого времени мы подготовили и заключили договора о сотрудничестве со всеми силовыми структурами на территории Уральского федерального округа: Главным управлением МЧС по Свердловской области, Главным управлением МВД РФ по Свердловской области, Уральским военным округом, Уральским округом внутренних войск МВД РФ. Первой в постсоветской России Екатеринбургская епархия подписала соглашение о сотрудничестве с военным комиссариатом Свердловской области. Из нашей структуры впоследствии были созданы отделы по работе с казачеством и по тюремному служению. Мы сотрудничали с 450 воинскими частями и соединениями Вооруженных Сил и подразделениями силовых структур на территории Свердловской области, где окормлением верующих регулярно занимались 255 священнослужителей нашей епархии. С преобразованием епархии в митрополию в Екатеринбургской епархии это 154 священника в 241 воинской части и подразделении силовых структур.

С 2009 года после издания Указа Президента РФ о создании института штатного военного духовенства в российской армии определено должностей штатного военного духовенства 266, помощников командиров по работе с верующими военнослужащими из числа духовенства традиционных конфессий, в том числе православных священников. На территории нашей епархии таких должностей определено пять.

Сегодня у нас 154 священника посещают военные части, где совершают таинства, читают лекции, проводят занятия и т.д. Как-то Святейший Патриарх Кирилл сказал, что священник, посещающий военную часть один раз в месяц, похож на свадебного генерала. Не уверен, что передаю дословно, но смысл понятен. Я, как кадровый военный, прекрасно понимаю, что если священник будет раз в месяц приходить в часть, где служит 1500 человек, то реально он сможет пообщаться в лучшем случае с парой десятков воинов, что, конечно же, недостаточно. Мы решили повысить эффективность нашего сотрудничества следующим образом: с согласия командования частей в определенный день в конкретную военную часть приезжает сразу 8–10 священников. Трое прямо в части служат Божественную литургию, остальные исповедуют. После Литургии, исповеди и Причастия военные отправляются на завтрак, после которого их распределяют на группы, где каждый из священников проводит беседу на заданную тему, исходя из церковного календаря и конкретных потребностей той или иной части. Отдельно – офицеры штаба, отдельно – контрактники, отдельно – военнослужащие срочной службы, затем медики, женщины и гражданский персонал; группа тех, кто находится в медучреждениях. Как показала практика, в сегодняшних условиях это наиболее эффективная форма сотрудничества: военнослужащие получают духовные знания, но и участвуют в Литургии, исповедуются и причащаются, а также имеют возможность пообщаться и обсудить с конкретным священником волнующую личную тему, что, учитывая психологические требования к современной армии, очень важно. От командования соединений я знаю, что эффект был очень хорошей, командиры частей просят проводить подобные мероприятия постоянно.

Ежегодно мы отмечаем день защитника Отечества. А накануне этого праздника мы, по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла, едем по домам поздравлять наших ветеранов, вручаем им поздравительные адреса и памятные подарки от правящего архиерея.

«Батюшка для солдата – родной человек, с которым можно поговорить о наболевшем»

Иерей Георгий Шлей, помощник командира по работе с верующими военнослужащими:

– Моя история служения в армии началась много лет назад, когда я был настоятелем храма Сергия Радонежского на окраине Екатеринбурга – в поселке Большой Исток за аэропортом Кольцово. Благочинным у нас был замечательный батюшка протоиерей Андрей Николаев, из бывших военных, который 13 лет прослужил в армии прапорщиком и пользовался у военных большим авторитетом. Как-то раз он спросил у меня, как я смотрю на то, чтобы не просто время от времени ездить в военную часть, которую мы окормляли, а стать постоянным штатным армейским священником. Я подумал и согласился. Помню, когда мы с отцом Андреем пришли к нашему владыке Кириллу за благословением, тот пошутил: вот, мол, некоторые (показывает на отца Андрея) из армии уходят, а некоторые (показывает на меня) туда, наоборот, идут. На самом деле владыка был очень рад, что отношения с армией у нас перешли на новый уровень, что кроме меня еще четверо священников нашей епархии были утверждены министром обороны и стали штатными священниками. Владыка благословил и сказал много теплых напутственных слов. И с июля 2013 года, как пришел официальный приказ о моем назначении, я служу в расположении своей части.

Как происходит служение? Сначала, как полагается, утренний развод. Я обращаюсь к военнослужащим воинской части с напутственной речью, после этого официальная часть заканчивается, ноги в руки – и пошел мотать километры по подразделениям. Воинская часть у нас большая – 1,5 тысячи человек, пока обойдешь все намеченные по плану адреса, к вечеру ног под собой не чуешь. В кабинете я не сижу, сам хожу к людям.

Молитвенная комната у нас находится в холле, в середине казармы: слева койки в два яруса, справа койки, молитвенная комната посередине. Это удобно: захотел помолиться или с батюшкой пообщаться – вот он рядом, пожалуйста! Там я принимаю каждый день. Да и нахождение святынь, икон, жертвенника, иконостаса, свечей посреди солдатского быта тоже действует благотворно на солдат. Солдату бывает непросто, он посмотрит – Бог вот Он, рядом! Помолился, со священником пообщался, поучаствовал в таинствах – и стало лучше. Это же все видно, на твоих глазах происходит.

Если никаких учений или авралов, каждую субботу и воскресенье я служу. Кто хочет и не в наряде, приходит на вечернюю, исповедуется, готовится к Причастию.

Во время богослужения у Святой Чаши все мы становимся братьями во Христе, это тоже очень важно. Это потом сказывается на отношениях между офицерами и подчиненными.

Вообще так скажу: если бы от священников пользы в армии не было – их бы там тоже не было! Армия – дело серьезное, там некогда ерундой заниматься. Но как показывает опыт, нахождение священника в части реально благотворно влияет на обстановку. Священник – это не психолог, это батюшка, батя, для солдата – родной человек, с которым можно поговорить по душам. Буквально позавчера пришел ко мне ефрейтор-срочник, глаза грустные, потерянный… Что-то у него не получается, где-то с ним грубо обошлись, вот и напало на человека уныние, он замкнулся в себе. Мы с ним поговорили, посмотрели на его проблемы с христианской стороны. Я говорю: «Ты же ведь в армию не просто так попал, ты сам службу выбрал?» Он кивает. «Ты хотел служить?» – «Конечно, хотел!» – отвечает. – «Что-то пошло не так, что-то оказалось не таким радужным, как думал. Но разве так только в армии? Везде, если присмотреться, есть и вершки, и корешки! Когда женишься, то думаешь, что будешь лежать у телевизора и радоваться, а вместо этого в два раза больше работать придется, чтобы жену и семью содержать! Не бывает, как в сказке: раз – и готово, по щучьему велению! Нужно потрудиться! И Бог поможет! Давай мы помолимся, попросим у Бога помощи вместе!»

Когда человек видит, что он не один, что Господь рядом и ему помогает, все меняется.

В условиях современной армии с повышенными психологическими и профессиональными нагрузками такие теплые доверительные искренние отношения очень важны. Ты с ребятами каждый день общаешься, разговариваешь, чай пьешь, все в открытую, глаза в глаза. Молишься за них каждый день. Если этого у тебя нет, если ты какой-то весь из себя непреступный, в армии тебе делать нечего, никто тебя не поймет, и никому ты здесь не нужен.

«У нас уже традиция: на все учения мы обязательно берем походную церковь»

Протоиерей Владимир Кисяков, помощник начальника отделения по работе с верующими военнослужащими Управления по работе с личным составом Центрального военного округа:

– В 2012 году я был настоятелем храма архангела Михаила в рабочем поселке Ачит и окормлял военкомат, пожарную часть, полицию, поэтому, когда владыка благословил меня на это служение, я уже имел неплохой опыт отношений с представителями разных силовых структур. При штабе округа создано отделение по работе с верующими военнослужащими, где постоянно находятся два священника и начальник отделения. Кроме духовного окормления командного состава округа, наша задача – помочь воинским частям, где нет штатных священников, наладить работу с верующими, приезжать по мере необходимости и выполнять свои священнические обязанности. Кстати, в части иногда к тебе обращаются не только православные. Недавно ко мне подходил солдат-мусульманин. Он хотел попасть на службу в мечеть, но не знал, как это сделать. Я ему помог, узнал, где находится ближайшая мечеть, когда там проводятся службы, как можно туда добраться…

В это время у отца Владимира звонит телефон, он просит прощения и отвечает: «Здравия желаю! Бог благословит! Да, согласен! Пишите рапорт на имя правящего архиерея. Если он благословит, я еду с вами!»

Спрашиваю, в чем дело. Отец Владимир улыбается:

– Звонил командир части, на следующей неделе они выезжают на учения, просил поехать с ними. Конечно, поеду! Учения короткие – всего две недели! Будем находиться в поле, жить буду в палатке, режим – как у всех. Утром они на зарядку, у меня утреннее правило. Потом в походном храме, если нет службы, я принимаю желающих. У нас уже традиция: на все учения мы обязательно берем с собой походную церковь, где можем совершать все необходимые таинства, крещение, Литургию… Также обязательно ставится палатка для мусульман.

Вот были мы на сборах возле г. Чебаркуля, что в Челябинской области; рядом находилась деревня, где был храм. Местный батюшка не только служил с нами Литургию, но и давал нам для богослужения свои сосуды и просфоры. Было большое богослужение, куда съехалось несколько священников, все исповедовали, на Литургии было много причастников из нескольких военных частей.

На территории нашей части на Уктусе (один из районов г. Екатеринбурга. – Д.А.) построен храм мученика Андрея Стратилата, где я являюсь настоятелем и регулярно там служу. Кроме этого по договоренности с командирами частей мы постоянно выезжаем группами священников до десяти человек в какую-нибудь часть нашего округа, где читаем лекции, проводим открытые занятия на заданную тему и обязательно служим Литургию, исповедуем и причащаем. Потом мы расходились по казармам, и – по желанию – общались со всеми верующими, как с военными, так и с гражданским персоналом.

Служить в разведке – дело непростое

Иерей Игорь Куланин, настоятель храма Георгия Победоносца в пос. Марьинском:

– Я дважды выезжал в командировки в Северокавказский регион, где находился с походным храмом Александра Невского в расположении воинской части Уральского округа внутренних войск. Как проходила служба? Утром на построении с разрешения командования читаешь утренние молитвы. Выходишь перед строем, все снимают головные уборы, читаешь «Отче наш», «Богородице Дево», «Царю Небесный», молитву на начало доброго дела и отрывок из жития святого, которому посвящен этот день. Кроме тех, кто на выезде, на построении присутствует 500–600 человек. После молитвы начинается развод. Я иду в храм, где принимаю всех желающих. Раз в неделю провожу духовные беседы с личным составом. После беседы начинается личное общение с глазу на глаз.

Есть такая шутка, что в армии не матерятся, в армии на этом языке разговаривают. А когда рядом находится священник, даже офицеры начинают себя сдерживать в этом плане. Говорят уже более близкие русскому языку слова, вспоминают о вежливости, прощения просят, отношения между собой и подчиненными становятся более дружественными, более человечными что ли. Приходит, например, майор на исповедь в нашу палатку, а перед ним простой боец стоит. Майор ведь не отталкивает его, не лезет вперед, он стоит и ждет своей очереди. А потом они вместе с этим солдатом из одной Чаши причащаются. И когда они встречаются в обычной обстановке, они уже друг друга по-иному воспринимают, чем до этого.

Сразу чувствуется, что ты находишься в расположении военной части, каждый день выполняющей боевые задачи. Это на гражданке все бабушки тебя любят, только и слышишь: «Батюшка, батюшка!», и, каким бы ты ни был, тебя просто потому, что ты священник, любят. Здесь совсем не так. Они здесь повидали всякого и просто так с распростертыми объятиями тебя не примут. Их уважение нужно заслужить.

Наш полевой храм приписан к взводу разведки. На них лежит обязанность установки, сборки и перемещения передвижного храма. Эти ребята очень серьезные – краповые береты. Чтобы стать краповым беретом, ты должен умереть, а потом воскреснуть – так говорят. Многие из них прошли обе чеченские кампании, видели кровь, видели смерть, теряли боевых друзей. Эти люди – состоявшиеся личности, отдавшие служению Родине всего себя. Все разведчики – это простые прапорщики, у них нет высоких званий. Но случись война, каждого из них по отдельности поставят командиром взвода, они выполнят любые задачи командования, поведут за собой солдат. На них держится боевой дух, это элита нашей армии.

Разведчики всегда вновь прибывшего священника приглашают к себе на чай знакомиться. Это очень важный ритуал на самом деле, во время которого о тебе складывается первое и часто оно же и последнее впечатление. Что ты из себя представляешь? Что ты за человек? Можно ли вообще тебе доверять? Они проверяют тебя как мужчину, присматриваются, задают разные каверзные вопросы, интересуются твоей прошлой жизнью.

Сам я из оренбургских казаков, и поэтому для меня шашечки и пистолетики были знакомы с детства, у нас на уровне генетики любовь к военному делу. В свое время я занимался в клубе юного десантника, с 13 лет прыгал с парашютом, мечтал служить в десанте. К сожалению, из-за проблем со здоровьем в десант меня не взяли, я служил в обычных войсках.

Я выезжал с разведчиками на стрельбы, там они проверили, чего я стою в бою. Дали мне сначала пистолет. Мне он не очень понравился: я на «гражданке» в тире из более тяжелой «Беретты» стреляю. Но ничего, приноровился, выбил все мишени. Потом они дали мне какой-то новый автомат, специально для разведчиков разработанный, короткоствольный. Я отстрелял по общей мишени, смотрю: отдача у него слабая, стрелять легко, удобно – и второй магазин отстрелял по движущимся мишеням, выбил все «десятки». Они мишени осмотрели, смеются: «Тест прошел!» Давай, говорят, к нам, в краповые береты! Стрелял я из пулемета АК, тоже хорошо получилось.

После стрельб количество прихожан в части резко увеличилось. Сейчас с Пашкой из разведки мы регулярно переписываемся. Он пишет мне, как там у них дела, а я – как тут у нас; обязательно с праздниками друг друга поздравляем. Когда мы с ним познакомились во время моей первой командировки, то он, когда «Отче наш» читал, раз восемь ошибся, а в крайней командировке через два года, когда мы снова с ним встретились, он читал на службе Часы и молитвы к Причастию.

Еще у меня есть друг из казаков, Сашка-фээсбэшник. Такой на Илью Муромца похожий, на полголовы меня повыше и в плечах пошире будет. Их отряд ФСБ перевели, а его оставили что-то из оставшегося оборудования охранять. Вот он и охраняет. Спрашиваю: «Как, Сашка, дела?» Он благословение берет, мы целуемся по-братски, и он радостно отвечает: «Всё слава Богу! Охраняю помаленьку!»

На Крещение мы с нашими разведчиками нашли заброшенный старый фонтан, быстренько его очистили, заполнили водой и сделали Иордань. Отслужили праздничную службу, а потом был ночной крестный ход, с хоругвями, с иконами, фонарями. Идем, поем, молимся. Впереди хоругвь нес настоящий знаменосец, так нес – глаз не оторвать! Хоругвь просто по воздуху плывет! Я потом у него спрашиваю: где ты этому научился? Он мне говорит: «Да я профессиональный знаменосец, в Кремлевском полку служил, на Красной площади со знаменем ходил!» Вот такие у нас замечательные бойцы там были! А потом все – и командиры, и бойцы, и гражданский персонал – пошли как один к Крещенской купели. И всё слава Богу!

Интересуетесь, как я храм построил? Я в нем настоятель, так скажу. Когда мы стройку окончили, храм освятили, поехал я к своему духовнику. Рассказываю, фотографии показываю: так, мол, и так, батюшка, я храм построил! А он смеется: «“Муха, муха, где ты была?” – “Как где? Поле пахала!” Ее спрашивают: “Как, сама?” Она говорит: “Ну, не совсем сама. Я на шее у вола сидела, который поле пахал”. Так и твой храм люди строили, благотворители, жертвователи разные… Может, бабушки по копеечке собирали. Твой храм народ построил, а Господь поставил тебя там служить!» С тех пор я больше не говорю, что я храм построил. А служить – да, служу! Есть такое дело!

«Бог даст, эту Пасху будем служить уже в новом храме»

Иерей Владимир Устинов, помощник командира отдельной железнодорожной бригады:

– Хорошо, когда командир подает пример своим подчиненным. Наш командир части – верующий человек, регулярно исповедуется и причащается. Начальник управления – тоже. Подчиненные смотрят, и некоторые тоже приходят на службу. Никто никого не заставляет, и этого делать нельзя, ведь вера – это личное сокровенное дело каждого. Своим личным временем каждый может распоряжаться, как ему хочется. Можешь книжку читать, можешь телевизор смотреть или спать. А можешь пойти в храм на службу или со священником пообщаться – если не исповедоваться, то так, по душам поговорить.

Иногда у нас на службе собирается по 150–200 человек. На последней Литургии причащались 98 человек. Общая исповедь сейчас не практикуется, поэтому представьте, сколько у нас длится исповедь.

Кроме того, что я служу в части, на «гражданке» я настоятель храма святителя Ермогена на Эльмаше. Когда есть возможность, мы берем бортовой «Урал», там может разместиться 25 человек желающих, которые приезжают ко мне на службу. Естественно, люди знают, что это не экскурсия и не увеселительное мероприятие, что там надо будет стоять на службе, молиться, поэтому случайные люди туда не ездят. Ездят те, кто хочет помолиться в храме за богослужением.

Раньше вечернее время в части занимал заместитель командира по воспитательной работе, сейчас решили вечернее время отдать священнику, то есть мне. В это время я встречаюсь с военнослужащими, знакомлюсь, общаюсь. Спрашиваю: «Кто хочет поехать ко мне в храм на службу?» Составляем список желающих. И так по каждому подразделению. Подаю списки командиру бригады и командиру подразделения, ротному, те отпускают военнослужащих, когда надо на службу. И командиру спокойно, что солдат не болтается где-то и не занимается ерундой; и солдат видит к себе доброе отношение и может решать какие-то свои духовные вопросы.

В подразделении, конечно, проще служить. Сейчас наш приход святителя Ермогена строит на территории части храм во имя небесных покровителей железнодорожных войск князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Начальник управления генерал-майор Анатолий Анатольевич Брагин выступил инициатором этого дела. Он верующий человек из благочестивой верующей семьи, с детства исповедуется и причащается и горячо поддержал идею строительства храма, помог с оформлением документов и согласованиями. Осенью 2017 года мы забили сваи в основание будущего храма, залили фундамент, сейчас подвели крышу, купола заказали. Когда служба будет проводиться в новом храме, конечно, там не будет недостатка в прихожанах. Уже сейчас люди останавливают меня, спрашивают: «Батюшка, когда храм откроете?!» Бог даст, эту Пасху будем служить уже в новом храме.

«Главное – это конкретный человек, который пришел к тебе»

Иерей Владимир Залосковских, клирик храма святителя Николая Чудотворца в г. Екатеринбурге:

– Вневедомственную охрану я окормляю уже больше 12 лет, со времен, когда они относились к МВД. Управление Росгвардии окормляю два года, с момента его образования.

Вы спрашиваете, кому пришла идея освятить все автомобили ГАИ? К сожалению, не мне, это инициатива руководства Главного управления МВД по Свердловской области. Я только совершил обряд. Хотя, конечно, идея мне понравилась! Еще бы! Собрать на главной площади города – площади 1905 года – все 239 новых автомобилей управления ГИБДД и разом освятить! Надеюсь, это скажется и на работе сотрудников, и на отношении к ним со стороны водителей. А что вы улыбаетесь? С Богом возможно все!

В своей священнической жизни мне много чего пришлось повидать. С 2005 по 2009 год я служил на приходе во имя архангела Михаила в Заречном микрорайоне – и четыре года подряд каждое воскресенье служил в парке под открытым небом. Никакого помещения и храма у нас не было, я служил прямо посреди парка – сначала молебны, потом с Божией помощью купил сосуды, матушка сшила покров на Престол, и уже осенью мы отслужили первую Литургию. Расклеивал объявления по району, что такого-то числа во столько-то приглашаем на богослужение в парк. Народу иногда собиралось до ста человек! По праздникам мы по всему району крестным ходом ходили, кропили святой водой, подарки собирали, бабушкам-ветеранам дарили! Весело жили, дружно, грех жаловаться! Иногда встречаю старых прихожан, с которыми в парке служили, они радуются, обнимают тебя.

Если говорить о специфике служения в силовых структурах, то священник там фигура сакральная. Представьте себе здание с высокими кабинетами и большими начальниками, занятыми важными государственными делами, связанными с безопасностью страны, и так далее. Если туда придет гражданский, его слушать не будут и сразу выставят за дверь. А священника слушают. По опыту скажу, что там, в больших кабинетах, замечательные люди сидят! Главное, ничего у них не просить, тогда вы сможете найти с ними общий язык. Так ведь я и не прошу, я, наоборот, им такие сокровища несу, что любо-дорого! Какие, как написано в Евангелии, и ржа не берет, и воры не украдут, – сокровища, которые дает нам вера и жизнь в Церкви! Главное – это люди, это конкретный человек, который перед тобой сидит, а погоны – это дело пятое.

Чтобы священнику успешно заниматься окормлением в силовых структурах, в первую очередь нужно наладить хорошие контакты с начальством и с руководителем отдела кадров. Он знает личное дело каждого, это, если хотите, душеприказчик в силовых структурах. Он много чего знает и может подсказать и от многих ошибок уберечь. Как и ты можешь помочь ему в его работе. Это все взаимно, он помогает тебе, ты ему, и в результате у всех становится меньше проблем. Он может мне позвонить и сказать: «Знаешь, вот у такого-то офицера проблемы. Можешь с ним пообщаться?» Я иду к этому офицеру и, как священник, помогаю ему разобраться в его проблеме.

Если контакты состоялись, все будет хорошо. Я знаю, о чем говорю. За время моей службы в силовых структурах сменилось трое руководителей, и со всеми я был в хороших конструктивных отношениях. Всех людей по большому счету интересуют только они сами. Надо стараться быть нужным и полезным в той мере, в какой эти занятые люди готовы воспринимать тебя. Тебя поставили туда, чтобы помогать им решать их проблемы с помощью Божией! Если ты это понимаешь, то все у тебя получится; если начнешь заниматься просвещением или проповедями, это все плохо закончится. Специфика силовых структур вносит свои суровые коррективы, и, если хочешь преуспеть в своем деле, нужно это учитывать. Как апостол Павел говорил: для всех быть всем!

За годы общения люди начинают тебе доверять. У кого-то я крестил детей, кого-то повенчал, кому-то дом освятил. Со многими у нас стали близкие, почти родственные отношения. Люди знают, что в любой момент могут к тебе обраться за помощью с любой проблемой и ты никогда не откажешь и поможешь. Меня для этого послал сюда Бог: чтобы я людям помогал – вот и служу!

По-разному Бог приводит людей к вере. Помню, один полковник относился с большой неприязнью к тому, что к ним в управление приходит священник и, как он думал, всем только мешает. Я видел по его презрительному взгляду, что ему не нравилось мое присутствие. А потом у него умер брат, и так получилось, что я его отпевал. И там он, может, впервые, посмотрел на меня другими глазами, увидел, что от меня может быть польза. Потом у него были проблемы с женой, он пришел ко мне, и мы с ним долго говорили. В общем, сейчас этот человек хоть и не ходит в храм каждое воскресенье, но уже по-другому к Церкви относится. А это главное.

Весной этого года член Епархиального совета, благочинный Кировского округа протоиерей Вячеслав Харинов был назначен духовником Санкт-Петербургских Духовных школ.

– Каковы основные трудности в воспитании будущих священников?

– Если мы возьмем и, предположим, зададим вопрос ботанику: какие основные трудности в выращивании растений? У ботаника сразу возникнут вопросы: каких растений, в каких условиях, как, что, где? Если мы зададим вопрос зоологу: какие основные трудности при выращивании потомства, то важно – каких животных, когда, где, как? Эти вопросы, разумеется, на несколько порядков проще того вопроса, который задали вы.

Пастырство – это каждый раз индивидуальная задача, каждый раз один на один, каждый раз ты и педагог, и отец, и советчик, и юрист, и администратор, и врач, и учитель, и …все вместе. У каждого свои, наверное, трудности. Каждый приходит со своим. Но самое главное, это, во-первых, вычленить, взрастить собственные персональные качества человека. Невозможно подменить человека ни собой, ни кем-то другим. И любая подмена – она потом будет чувствоваться, это будет фальсификация какая-то. Это первое: взрастить то, что есть уже, то, что Господь насадил. Но взращивать, конечно, возможно на почве активно работающего религиозного сознания. Если религиозное сознание, по каким-то причинам, угасает, если обнаруживается в человеке какая-то теплохладность, привычка, есть некое уставание от церковной жизни, то это – тревожный симптом. Но об этом мы говорили со студентами в Академии, и я говорю всегда на проповеди: по отношению к духовным радостям можно видеть духовное состояние человека.

Пожалуй, главное – избежать теплохладности и угасания религиозного сознания. Встречаются студенты, которые находятся в состоянии привычки к молитве, к службе. По отношению к Священному Писанию, к молитве, к богослужению можно проверять ту или иную поврежденность религиозного сознания. Духовные радости должны для человека присутствовать. Всегда эти радости уничтожает грех в той или иной форме. Так вот, если приходят студенты в состоянии такой усталости, привычки или теплохладности, то приходится их поддерживать, возгревать. К чести наших студентов надо сказать, что, в общем, они с полуискры «зажигаются», это молодые люди с активно работающим религиозным сознанием. Как правило, они имеют духовные идеалы, не распростились с ними и не подменяют их чем-то сомнительным. Но иногда нужно возгревать эту любовь к идеалу, как бы вытаскивать его в сознании. Важно представлять этот идеал, чтобы человек взирая на него, стремился к его реализации.

– Чем, на Ваш взгляд, современная молодежь отличается от молодых людей Вашего поколения?

– На мой взгляд, ничем. Ну, одежда меняется, меняется, может быть, музыка, меняются книги отчасти. Но они ведь меняются все время. Можно спросить тогда, чем отличается молодежь XIX века от молодежи XVII века? Чем-то, наверное, отличается. Наука развивается, меняется социум, – другие вкусы, мода, общественные отношения, но в целом – люди с их нравственными исканиями, проблемами и свершениями – всегда те же.

– Какие проблемы существуют на сегодняшний день в среде молодежи?

– Конечно, это искушение общим секуляризмом нашей жизни. Секуляризм несет многочисленные искушения мирские. И, как следствие, некую ущербность религиозного сознания, некие искажения в плане культуры, непонимание причинно-следственных отношений культа и культуры. Культура, какой бы она развитой не была, является вторичной, производной от культа. Она не должна разрушать религиозное сознание человека, она не должна создавать ложных кумиров для молодых людей.

Наверное, искушение для современного человека это то, что в силу развития информационных технологий, буквально информационного взрыва в современном обществе, есть опасность ухода от действительности. Опасность в этом потоке информации запутаться, утонуть, принять кажущееся за действительное, виртуальное – за существующее. Это большое искушение.

Я бы кратко определил все это как секуляризм. Секуляризм может проникать и в Церковь. Обмирщение и забытие духовных реальностей, подмена причинно-следственных отношений в плане греха и наказания, расплаты за неразумный либерализм. Неважно, что человек слушает, неважно, что он, по большому счету, будет читать, – важно насколько правильно он это оценит. Можно было бы, например, с гневом обрушиваться на то, что продается у нас в книжных магазинах. Но я вспоминаю, например, отца Андрея Чижова. Иногда я обнаруживал у него на письменном столе что-то совершенно жутчайшее, на мой взгляд, дешевейший такой детектив на английском языке. Я спрашивал: «Как это? Зачем это? Для чего эта глупость?» А он отвечал: «А как Вы научитесь говорить современным английским? Как Вы узнаете, на каком языке говорят в современном Нью-Йорке? Это надо читать, чтобы владеть языком».

Необходимо знание современной молодежной культуры, безусловно, нужно знать язык младого, незнакомого племени. Я не говорю о новоязе каком-то, о языке « тусовки » или Эллочки Щукиной в триста слов. Надо знать язык музыки, культуры, язык поведения и Интернета… Надо знать жизнь и особенности неформальных молодежных обьединений. Обрушиваться на них с общей критикой ретрограда бесполезно. Но изучать явления молодежной субкультуры надо, безусловно, не для того, чтобы мимикрировать, а чтобы проще было вести с ними диалог, чтобы быть принятым и услышанным. Чтобы точно также будить религиозное сознание и открывать истинную причинно-следственную связь между культом и культурой, между нравственными понятиями и реализацией себя в этой жизни. Нравственно-этическая система ценностей воздействует на стиль жизни человека, на всю продуктивность его деятельности.

– Какие вопросы Вам чаще всего задают молодые люди?

– Много вопросов студенты задают во время исповеди и поэтому я не вправе выносить их в конкретике. Конечно, волнуют вопросы своего будущего, вопросы, как ни странно, веры, применения своего образования, своих идеалов, своего религиозного сознания на практике. Так что, я думаю, очень важны, в плане духовнической практики, беседы со студентами на самые разные темы. Опыт таких бесед уже появился.

Тема взаимоотношения полов, тема культуры, тема социальной деятельности церковного человека; просветительская, диаконическая деятельность – вопросы, которые волнуют молодого человека. Есть недоумения, связанные со своим будущим и проблемой взаимоотношений со сверстниками и старшими, с проблемой утверждения себя как личности в малом или большом коллективе.

– Отличается служение молодежи от служения уже взрослым людям?

– Молодежь имеет меньший опыт в некоторых сферах общественной деятельности. Безусловно, они дебютанты во многих областях человеческой жизни. Поэтому им нужна поддержка и передача многовекового опыта Церкви и общества. Жизнь все время открывает им какие-то новые области. Есть вещи, которые человек просто не может постичь в молодом возрасте. Нужен опыт зрелого человека, собственная мудрость для открытия многих новых сфер жизни людей и общества, их взаимоотношений.

Конечно, есть особенности служения молодежи. Например, конфликт поколений – это реальность. Надо уметь его сгладить, чтобы конфликта ни одна, ни другая сторона не чувствовали. Но если он ощущается молодыми людьми и они, предположим, требуют какой-то помощи и поддержки, то точно также он ощущается людьми предыдущего поколения. И им тоже нужна поддержка. Но преимущество, на мой взгляд, людей зрелых в том, что они уже в свое время преодолели этот конфликт. К сожалению, очень часто многие не помнят его, не выносят уроки из него. Это мешает установлению взаимодоверительных отношений с молодежью.

– Какую роль играет духовный наставник в формировании личности будущего пастыря?

– Мне трудно судить, – какую роль я мог бы сыграть. Мне кажется, что я хочу быть тем человеком, который поддержит их на пути становления, тем, кто не навредит. Тем кто, с помощью Божией, поможет разрешить какие-то недоумения. Тем, кто, по крайней мере, будет пользоваться доверием молодого человека, благодаря которому возможен будет разговор дружеский, взаимно интересный и взаимно полезный.

– В семинарию приходит семнадцатилетний мальчик. Через несколько лет он станет священнослужителем, отцом для паствы, старше его во много раз. Расскажите об этом пути: о трудностях, чему научиться, где черпать опыт…

– Я не знаю, имею ли я право так судить, но как я вижу, как мы обсуждали это с Владыкой Ректором и со студентами, – необходим какой-то запас, багаж, приобретение пастырских навыков для священнического служения. Необходима какая-то элементарная общественная практика, не богословская подготовка, не пастырское богословие, хотя это тоже важно, но практическое пастырство. В этом отношении, я думаю, пастырская практика или практическое пастырство, – тот предмет, который должен хотя бы факультативно преподаваться. Это изучение неких стереотипных ситуаций в обществе, наработка их разрешений. Наработка, условно говоря, через слушание, через восприятие умозрительное, но это все-таки отложится в сознании будущего пастыря.

Это встречи с другими людьми, прежде всего с другими священниками, которые имели те или иные затруднения в своей пастырской практике. Не связанные с богослужением или уставом, а с конкретной жизненной ситуацией, с конкретной какой-то проблемой людской. Без раскрытия тайны исповеди можно эту проблему определить, размыслить и сделать ее понятной будущему священнику. Это навыки, приобретение пастырского багажа, который собирается размышлениями, рассуждениями, встречами с людьми.

Наивно думать, что благодать священства, которую приобретают в Таинстве молодые люди, немедленно их умудрит, мгновенно сделает их способными толково, грамотно, с достоинством и с пользой для дела говорить с людьми разных возрастов, образовательного, социального, культурного уровней … Д ля этого необходима совершенно особая школа. С отцом Андреем Чижовым мы такой курс д иаконии, социального служения, разрабатывали для наших Духовных школ. И он даже вел этот курс несколько лет, а когда он болел, я его замещал. Те, кто учились в то время, признаются, что это был важнейший курс. Очень многие важные вещи выносились из общения с приглашенными на такой разговор. Анализ социальных, общественных, культурных ситуаций – он очень помог многим потом в дальнейшем служении. Вот это необходимо в Духовных школах. Мне кажется, это очень обогатило бы будущих служителей Церкви знанием не богословским, не книжным, но практическим, связанным с тем, что предлагает, как вызов, жизнь.

– Отец Вячеслав, как Вы восприняли новое назначение? Было ли оно для Вас неожиданностью?

– Конечно, оно стало неожиданностью. Духовник – это, во-первых, очень серьезно, а, во-вторых, очень ответственно. В этом качестве я себя никогда не рассматривал. Я служил честно, старался совершать на приходах всю пастырскую работу так, чтобы приход рос, чтобы люди не уходили. Ставил перед собой даже миссионерские задачи: есть опыт служения и на деревенском приходе, и на городском, но я себя не видел в качестве духовника Духовных школ, назначение явилось в определенном смысле неожиданностью. Мы познакомились с Владыкой Амвросием, общение наше показалось мне очень искренним и серьезным.

– У Вас были встречи со студентами, как они восприняли в новом качестве именно Вас?

– Встречи были и до моего назначения, и по назначению моему Владыка представил меня студентам. Они задали немало вопросов, их интересовали мое образование, мои воззрения и предпочтения. Мне хочется надеяться, что восприняли мое назначение студенты благожелательно. По крайней мере, я пока не могу уловить какого-то негативного отношения, даже кажется, что, неожиданно, очень доброжелательно приняли.

Да и назначение было тоже ведь сделано Владыкой не просто по своему усмотрению. Он провел среди студентов своеобразный мониторинг, выясняя, кого бы они хотели видеть духовником Школ.

Мне же приходилось со студентами общаться. Некоторые проходили у нас в храме послушание певцом, чтецом или алтарником, многие выезжали со мною в Кировское благочиние на захоронение солдат, на встречу с поисковиками и ветеранами войны. С мужским хором Академии у нас давняя дружба.

Студенты делают мне подарок на каждый храмовый праздник – приходят и поют антифонно с нашим приходским хором. Так что, наши отношения уже сложились давно. Не знаю, заслуженно или нет, но ребята относятся ко мне так, что я не ощущаю себя каким-то назначенцем или человеком совершенно им не интересным, лишним.

– Отец Вячеслав, для чего нужен духовник, в чем его основная обязанность духовника?

– Д уховничество – это не совсем обязанности. Скорее, появилась необходимость: быть в Духовных школах, принимать исповеди, беседовать со студентами, обычно по пятницам. В Великую Среду у аналоя пришлось стоять, принимая исповеди, тринадцать часов. Очень важным для меня является возможность быть и адвокатом студентов, «печальником», в случае возникновения проблем с инспекторской службой.

Естественно, задача духовника – помочь человеку исправить свою ошибку, а не оправдать ее. За эти несколько месяцев уже было несколько ситуаций, когда непростые решения пришлось принимать и учащим и учащимся. Духовник, как правило, узнает все первым. А действовать может только опосредованно – через беседы с глазу на глаз с провинившимися. Тайна не позволяет ничего озвучивать. Складывающееся доверие с учащимися очень радует, это всегда – одна из самых больших радостей пастырского служения. Трогает то доверие, с каким обращаются за советом и с исповедью не только студенты Семинарии и Академии, но и девушки с Регентского отделения. Особая ответственность и привилегия – принимать исповеди священнослужителей.

Необходимой частью пастырского служения в Духовных Школах для меня представляется возможно более частая проповедь. Очень важными я считаю просветительские и культурные мероприятия со студентами. Такие мероприятия – то же самое духовничество, только в другой форме. В Лазареву Субботу мы совершили со студентами паломничество в Константино-Еленинский монастырь. Служили Литургию, многие исповедовались и причастились. Встретились с настоятельницей, посетили подворье в разрушенной Линтуле, нарвали вербы к празднику, устроили импровизированный «пикник у обочины». Для учащихся – масса впечатлений, а прожитое, проговоренное вместе сближает, дает колоссальный опыт общения вне стен Духовных Школ.

Я в прошлом – профессиональный музыкант, это дает мне возможность открывать студентам мир музыки. Мы организовали в Школах концерты, где я вел конферанс. Это тоже учащимся помогает открыть для себя новое, увидеть священника с какого-то другого ракурса. Как священник я могу помочь увидеть в музыке, в ее содержании, в особенностях ее написания, в личности композитора важную духовную составляющую. Как ни покажется странным, но пастырский, духовнический аспект присутствует и в устроении, освещении таких концертов.

– Какими качествами должен обладать духовник православной духовной академии и семинарии? Что наиболее важно в служении духовника молодежи?

– Я думаю, что это очень обширный вопрос. Я не могу с уверенностью сказать, что именно такими качествами он должен обладать. Я знаю, что он должен обладать теми качествами, которые помогут ему вести человека к Богу. Это должны быть качества, которые человек употребляет для того, чтобы другой человек лучше раскрыл свои личностные качества, обнаружил их.

Здесь главное – неравнодушие к тому, что ты делаешь, любовь к пастырству вообще и к учащимся Школ. Без этой искренней любви, посвященности своему служению священник как пастырь несостоятелен. Ну и, конечно, необходимо требовательное отношение к самому себе. Духовничество – это не формальный процесс, это не просто какие-то обязанности. Это возрастание вместе со студентами, умение и доверительные отношения выстроить, и необходимость расти самому.

Духовник должен сам постоянно развиваться. Духовник не может опираться на какой-то духовный багаж, который он приобрел к определенному времени и уже только им пользоваться. Рост требует времени для размышлений, возможности очень много читать, молиться. Если священник не молится, если он мало служит, то он теряет себя. И, конечно, собственная аскеза должна иметь место, должна быть строгость к себе и, прежде всего, к себе. Умение правильно судить о духовных вопросах начинается с предельной строгости к себе, с предельной искренности с самим собой.

– Был ли в Вашей жизни священник, которого Вы считаете для себя примером духовного отцовства?

– Да, был. Я не упомянул его имя на встрече со студентами, подумал, что они не знали его. Это мой старший товарищ и друг, наставник, который меня многому научил и во многом помогает сейчас – протодиакон Андрей Чижов. Он скончался в 1999 году и мне до сих пор его не хватает. Когда у меня случаются какие-то трудности, я иногда мысленно обращаюсь к нему и представляю его в моей ситуации, представляю, как он поступил бы, и мне это всегда помогает.

Мало кто знает, но у него, протодиакона, были свои духовные чада. Он был человек очень мудрый, очень начитанный, человек, который с молоком матери вобрал в себя петербургскую духовность и любовь к служению. Его культура, образованность, начитанность, собственная достаточно тяжелая жизнь (почему он и ушел безвременно), давали ему совершенно особую мудрость и возможность бесстрастного суждения во многих вопросах. Мне он очень дорог, до сих пор я считаю его своим учителем.

Мне повезло, мне довелось общаться и дружить с хорошими священниками. Это протоиереи Василий Стойков, Борис Безменов, Константин Смирнов, Александр Будников, Василий Ермаков. Отец Василий меня заметил, и очень поддерживал в трудные моменты. Он, кажется, ценил то, что я совершаю в отношении осмысления войны, увековечения памяти наших солдат, изучения истории. У него я учился и учусь быть патриотом своей страны. Он, безусловно, оказал на меня большое воздействие. Феномен этой личности понуждал меня неоднократно размышлять о многих вещах, которые никогда бы не разрешились в моей пастырской практике, если бы я не встретился с этим человеком.

Покойный духовник Академии архимандрит Кирилл тоже был глубокой личностью, с которой меня связала возможность неформального общения. Он был членом Псковской Миссии. Я немножко занимался историей Псковской Миссии и пытался « разговорить » отца Кирилла вопросами о войне, о послевоенных репрессиях… Отец Кирилл очень осторожно открывался.

Вопросы общедуховные, способность его привести к ним частную беседу и исповедь – все это тоже произвело на меня большое впечатление. Есть вещи, которые я узнал от людей, приходивших к нему на исповедь, и которые эти люди, может, по неосторожности, а может, и сознательно, передали мне как его видение той или иной духовной проблемы. Это видение было подчас парадоксальным. Оно меня так поражало, что эти вещи я отмечал для себя и сейчас иногда я пользуюсь его советами. Через вторые уста, через вторые лица, вот так, неожиданно.

Из святителей я отметил бы архиепископа Михаила (Мудьюгина) и митрополита Никодима (Ротова). Последний вообще был «героем» моей юности, идеалом и образцом для подражания. С Владыкой Никодимом я связывал свои надежды на поступление и учебу в Духовных Школах. Он умер в год моего окончания школы, и с ним – мои планы быть пропущенным в Семинарию уполномоченным КГБ Жариновым…Многому меня учит служение под омофором нашего правящего архиерея, Владыки Владимира. Общение с этим святителем каждый раз открывает мне его проницательность, тактичность, обаяние и мудрость. Работа в Епархиальном совете в течение почти 10 лет под руководством этого архипастыря – особое Божие благословение моей жизни.

Конечно, среди моих учителей есть учителя и книжные. И здесь я бы назвал, конечно, владыку Антония Сурожского и таких святителей, прославленных Церковью, как Иннокентий X ерсонский и Филарет Московский – это любимцы. Из святых отцов я очень люблю поэта и богослова Ефрема Сирина…

Существует и очень важный для меня конкретный пастырский опыт XIX века, который приходится изучать, потому что это предреволюционный и предсоборный опыт Церкви … И в нем открываешь такие внешне мало заметные, но чрезвычайно интересные личности как протоиерей Григорий Дьяченко, например. Его проповеднический, писательский и пастырский опыт мне очень дорог, он – предшественник наш по школе. Очень люблю записки священника Александра Ельчанинова, его образ мыслей, самоуглубленность и пастырская зоркость – образцовы.

Беседовала Наталья Штейнер