Арина: А про Харги всё наоборот было! Переврали легенду в пользу победителя((Как уже не раз бывало.
"ХАРГИН — от эвенк, харги — дикий олень, лес, дух-хозяин леса, черт, дьявол (ЭРС), употреблявшегося с глубокой древности в эвенкийской шаманской терминологии"
Может дикий олень быть дьяволом? Может быть хозяин леса дъяволом? Только для тех, кому леса не нужны, наверное и кому животных хочется себе всех подчинить, домашними, недикими сделать...
Удивительные легенды северных народов
Кто и зачем одомашнил лосей в древности?
Северные легенды сохранили до наших дней необычные предания о белом народе, который пас оленей, лосей и стада мамонтов. В результате глобальной войны между пришедшим с неба злым духом многие из расы белых людей погибли, были вынуждены переселяться в другие места, потеряв мамонтов и перестав разводить лосей. Но до сих под эти лесные гиганты стремятся к человеку, поскольку в их генетической памяти сохранилась тяга к людям. Писатель-историк Георгий Сидоров приводит поразительные примеры, доказывающие, что легенды могут быть вполне реальны.
Георгий Сидоров: Первую легенду мне рассказал Дьячков. Дьячков - это сказитель юкагир из поселка. Он мне рассказывает сказку. Вот решили три богатыря выяснить кто из них сильнее: чукотский богатырь, юкагирский богатырь, хангичу - богатырь по-юкагирски, и русский богатырь. Они решили, чтобы доказать, кто из них могущественней, сильнее, добыть мамонта. Я говорю: “Слушай, я все понимаю, но русские появились то здесь в 17 веке, что у вас мамонты жили?” “Да ну, ты что, Георгий, какие мамонты в 17 веке их не было уже. Это было давно, когда был климат нормальный, все росло, тогда решили добыть мамонта.” И он мне рассказывает, как эта борьба была, как каждый добывал мамонта, это долгая легенда.
Я о ней не буду говорить, но факт то, что побеждает русский богатырь. И тогда его признают главным, который будет управлять и Чукоткой, и землей юкагиров. Там еще и эвенский богатырь присоединяется в конце, он помогает русскому богатырю. И получается, что все признают над собой главенство русского богатыря. Я говорю: «Слушай, ну красивая сказка, но ведь….». Он говорит: «да это было давно, тысяч 5-6 тысяч лет назад, эта сказка, может быть, не родилась бы здесь у нас, в Юкагире, на Чукотке. Она могла откуда-то с юга прийти, но мы эту сказку сохранили». То есть, тогда, когда все эти народы на Севере они жили. Тут мамонты не проживут сейчас, там есть нечего, это байки.
А это было очень давно. То есть, она сохранена, эта легенда, она пришла с Юкагира, и скорей всего это было время, когда предки юкагиров, предки чукчей и эскимосов переселялись на Север, когда этот спор был и русские настояли на своем, дали им возможность жить на Севере, раз пустая земля - живите на здоровье. Вот и все. Вторая легенда, очень интересная, мне рассказала старушка-шаманка, эвенкийская. Она даже не легенду мне рассказала, а настоящий миф, который можно взять за исторический факт. Она называет два народа: один народ эндри, второй гомендри. Эндри - народ белой расы, высокие, сильные, мощные богатыри, которые заселяли всю западную Сибирь. Они оленей разводили.
Огромное количество оленей, тысячные стада. А гомендри - это те же самые люди, но они заселяли горную территорию за Енисеем. Все эти Тунгуски, эту Хатангу, там и Таймыр, вплоть до самого океана - огромная территория. Она мне рассказывала о их бытии, что олень - это было не главное, они разводили лосей, они катались верхом на лосях. Они держали их в огромных загонах, но кроме этих лосей они держали тысячные стада мамонтов. Когда она мне стала все это рассказывать, почему эндри, или индри, сам мамонт называется «индрик» - зверь, всем зверям зверь, по-русски. Климат был другой, и сейчас на древнерусском - «мамонт»- «эндрик», «Гомэндри» - «живущий в горах». Понимаете, как. Тут еще звучание гор, они разводили лосей в горах. Вот правильно переводится «люди-мамонты», «люди-звери». И она мне рассказывает, когда первые эвенки сюда пришли, эвенки дали оленя своего, так же как чукчам дали, научили заниматься таежным оленеводством, научили разводить лосей.
Когда-то эвенки знали домашнего лося. Когда я ее слушал, я не знал, что думать, потому что я понимаю - олень - да, олени сейчас домашние, а причем здесь лось, лоси дикий зверь, но она мне упорно говорила: и гомендри, и эндри ездили верхом на лосях по тайге, и лоси даже лучше, чем олень, он пытается всем подряд, корма навалом, олень жил только там, где много мха. И мамонты были главным их занятием, они их очень долго держали, потом они их утратили, потеряли мамонтов, из-за какой-то ужасной катастрофы. Что за катастрофа? Все тоже связано с древним мифом. То есть. Злой дух Харги решил уничтожить людей на земле, и он начал бороться с духом хэвеки - это добрый дух, и началась эта страшная битва: небо горело, земля горела. И тогда эвенки сами упали, забились в пещеры, и им было приказано, эндри и гомендри, белые богатыри им сказали: выходите из-под земли.
Будем сражаться вместе, в союзе с хэвеки, победим харги. И люди вступились в эту борьбу. Белая раса сражалась на стороне доброго духа, и добрый дух одолел харги. Харги был уничтожен, низвергнут, но огонь поглотил мамонтов, они потеряли своих мамонтов, вода поглотила жилища, великая катастрофа настала, люди спасались только в горах и только на правом берегу Енисея. И тогда остались только домашние лоси, и домашние олени. Оленей они подарили эвенкам и эвенам, и они около Байкала, эвены ушли на северо-восток, а эвенки пошли на северо-запад. Сами эндри и гомендри - часть ушла под землю, куда, как - я не знаю, но ушла под землю, а другая часть переместилась лесостепь на территорию современной Бурятии, Хакасии, вот в эти огромные гигантские степи, которые граничат тайгой. Это как раз Кемеровская область, вплоть до Урала.
То есть, это предание, оно очень похоже на истинные вещи, которые на самом деле происходили. Но остался у меня один вопрос: причем здесь лоси? Вопрос был серьезный, потому что не складывается. Олень - понятно, лось - нет. Так интересно сложилось, случайно открываю один из учебников, по одомашниванию животных и вдруг один человек пишет статью, что лось до сих пор является домашним. До сих пор он домашний. У него перестроена генетика. Любой лось - это домашний зверь, его не надо одомашнивать, он давно одомашнен. Просто одичал.
В деревнях ходит скот, пасется на пастбище, к ним пристает лось, и вместе с коровами, лось пасутся, заходят в стойло, приходит хозяин - рядом с коровами стоит семья лосей и ждет, чтобы к нему люди подошли, приласкали его и к нему хорошо отнеслись. Я когда читал, до слез: думал, господи, зачем же мы этого лося то хлещем, убиваем так, ведь он потому и попадает под наши выстрелы, что он человека где-то там, в глубине своей генетики - он его не боится человека. И вот пример того, что лось действительно был одомашнен, пример из моей жизни. Мы поставили сейчас базу, которая стоит сейчас у нас на Васюгане, у нас там лосиха, каждый год приходит к нам, приносит потомство. Мы соберем всех наших собак, лосей не трогаем, они у нас в вольере сидят, зимой ходят свободно - собаки, и вот лосиха ходит рядом с нашими домами, со своими телятами, то один, то два теленка. Мы находим следы лежки, она нас на слуху держит и никуда не уходит. Буквально сто метров, ты что-то делаешь, смотришь, вот он, подошел лось, то есть, он жмется к человеку. Это уже продолжается лет 5. Вот так. Может быть, медведь пугает лосиху. Иногда она спит прямо рядом с домами, одна и та же лосиха, мы ее хорошо знаем, мы ее не трогаем.
Но однажды вот какой был случай, однажды собаки стали лаять, в начале осени, в сентябре. Мы на рыбалку поехали - лают собаки в кусты. Думаем, ну ладно, может, там медведь прошел. Собаки лаяли, лаяли, потом замолкли. Мы их отозвали. Запах почувствовали. Запах падали. Заходим, лежит мертвый лось, огромный лось. Это в ста метрах от нашего дома, лось умер. Там маленькое озерцо, лось пришел умирать. Какой-то мерзавец его стрелял с карабина, видать, ранил тяжело, лось ушел и пришел умирать к людям. Он ярдом с нашим домом умер, собаки его облаяли, он пришел под защиту человека, чтобы его, раненого, медведь не подобрал. То есть, здесь доказательство четкое, что лось и человек - они чем-то связаны. Вот эта легенда - в плане генетическом связаны - эта эвенкийская легенда - она очень серьезная. Поэтому, вот, пожалуйста, я рассказал вам целые истории этих эндри, гомендри, они выступили на стороне духа добра и дали возможность эвенкам жить дальше на Севере. Вот такова эта легенда.
В.А.Дуткина рассказывает эвенкийские сказки "Три солнце", "Рябчик"
Съемка П.В. Софронова
Эвенкийская литература "выросла" из фольклора. В основе становления "младописьменных" литератур (литературы народов Кавказа и Закавказья, татарская, якутская, литературы народов УралоПоволжья) лежала ранняя письменная традиция. Памятники, письменности этих народов стали источником литературы. Произведения эпической поэзии (прежде всего героические эпосы) были художественной формой самоидентификации этносов, осмысления себя в своей истории через деяния культурных героев.
В героических эпосах киргизов "Манас", каракалпаков "Кырк-Кыз", туркменов "Гер-Оглы", якутов "Олонхо", бурятов "Гэсэр", азербайджанов "Кер-Оглы", армянов "Давид Сасунский", в карельских рунах и кавказких "Нарты" могучие образы разрушали замкнутую общинно-родовую психологию древнего человечества. Эпос формировал менталитет народов. Другие "младописьменные" литературы имеют фольклорный источник своего развития. К ним относятся литературы малочисленных народов Севера, в том числе и эвенкийская литература. У "младописьменных" народов устная словесность по-своему заменяла литературу. На протяжении веков в фольклоре формировалось художественное мышление народа, вырабатывался его идейно-эстетический фонд.
На первом этапе формирования "младописьменных" литератур преобладали фольклорные идейно-эстетические принципы. Фольклорные мотивы, образы определяли содержание первых литературных образов опытов зачинателей эвенкийской литературы. Самый распространенный жанр - песня - хранит народную традицию всего региона, где формировалось творчество каждого из авторов. Именно песня явилась "переходным" жанром от устной поэзии к письменной литературе. Возможно, этим объясняется большое количество поэтических дебютов молодых авторов среди зачинателей эвенкийской литературы, Пересказ, обработка фольклорных мотивов, влияние идей, тематики и образной системы устного народного творчества вообще характерно для литератур народов Севера.
Первые произведения северян находились в прямолинейной зависимости от архаической поэзии фольклора, а язык первых письменных произведений был еще слабо развит, а потому был насыщен устно-поэтическими фигурами и образами, Зачинатели эвенкийской литературы обращались к фольклору как к источнику тем, сюжетов, образов, позже. как к арсеналу художественно-изобразительных средств. Герои первых стихотворений, рассказов и повестей обрисованы контурно, в их характере подчеркнуто главное, что обычно характерно для фольклорной традиции,
Для произведений 20-40-х годов XX века связь с фольклором выразилась в своеобразной "идейно-эстетической адаптации" художественного текста. Во-первых, это проявилось в том, что поэты и прозаики придавали своим произведениям форму максимально доступную для восприятия - читателя-сородича. Свои произведения первые эвенкийские прозаики и поэты создавали с помощью традиционных жанров и образов, заимствованных из фольклора - легче было воздействовать на читателя.
Первые стихотворения северян во многом похожи на старинные народные песни, содержание которых укладывались в рамки "что вижу, то пою". Вторым характерным признаком фольклорного влияния является жанровая преемственность, Это как следствие преобладающей народной традиции, либо сознательно применяемый автором художественный прием.
Но отказ от старых традиционных приемов и форм происходил не сразу. У одних поэтов и прозаиков рядом с декларативными стихами появлялись произведения с ярко выраженной фольклорной поэтикой. Так, А. Салатаиным, одним из зачинателей эвенкийской литературы, была написана поэма "Гегдаллукэн и Улгэриккэн", которая по проблематике, структуре близка к фольклорным произведениям. Эта поэма является литературно-художественной обработкой предания ангарских эвенков о межродовых и племенных столкновениях. Глубокое знание фольклора и быта эвенков позволило А. Салаткину в яркой образной форме передать любовь Гегдаллукэна и Улгэриккэн. Салаткин А. В поэтическую лексику ввел изобразительные слова и тропы. Поэма заканчивается стихами раскрывающими силу привязанности, дружбы и благодарности бесстрашного охотника к своей любимой Улгэриккэн.
Зачинатели эвенкийской литературы, обратившись к современной им действительности, стремились понять суть жизненных перемен, социальных противоречий. Основу структуры большинства первых рассказов и повестей составляет один из самых распространенных тогда конфликтов - классовая борьба. Поляризация образов, характерная для фольклорного произведения, заметна в большинстве первых рассказов и повестей эвенкийских прозаиков.
От фольклорного универсализма к индивидуализации эвенкийская литература шла, освобождаясь от поляризации образов, В дальнейшем восприятие традиций устного поэтического творчества приобретает иные формы. Фольклорное наследие становится объектом сознательного изучения и использования его писателями (Г. Кэптукэ, А. Немтушкин и другие).
На современном этапе фольклор воздействует на композицию и стиль произведений. В повестях и рассказах наших современников (Г. Кэптукэ, А. Немтушкин, А. Латкин) можно проследить связь с мотивами, сюжетами и образами эвенкийских героических сказаний, песен и преданий. Образно-стилистическое воздействие устно-поэтической системы на современную литературу продолжает оставаться одним из способов фольклоризации национальных литератур, в том. числе эвенкийской.
Система религиозных представлений эвенков-ороченов
Говоря о системе религиозных представлений эвенков-ороченов, исследователи отмечают сочетание шаманской и дошаманской мифологии. Архаические верования и представления о мире были трансформированы шаманизмом. Религиозные представления и верования находились под контролем шаманства. Это наблюдается у ненцев, селькупов, нганасан, кетов, нивхов, эскимосов, долган, эвенков.
Среди звёзд и планет эвенки - прирожденные охотники и оленеводы -особо выделяли Полярную звезду, Большую и Малую Медведицы. Внимание эвенков привлекала очень яркая звезда - Чалбон (Венера). Вся территория звезды Чалбон разделена на родовые участки, на которых растут только сухие лиственницы (мугдыкен). Многие из деревьев имеют-сломанные вершины. Все они увешаны птичьими гнездами, . где помещаются души Оми. Души Оми простых людей выглядят, как птенцы синички (чипие-чиче). Души шаманов находятся в дуплах лиственниц. Шаманские души имеют вид птенцов перелетных птиц (орлов, лебедей, гагар, куликов...). Кормятся все эти нерожденные души людей нерожденными душами животных и птиц, которые им посылает Энекан-Буга (хозяйка Вселенной и рода человеческого).
Луну (бега) эвенки-орочены представляют в образе зеркала Энекан-Буга, При ясной погоде на луне видны темные пятна. Эвенки считают, что они похожи на изображение стоящей старушки с мешочком (чемпулй). Поэтому облику шаман при камлании ориентируется и отыскивает Энекан- Буга, когда "летит" к ней со своими просьбами.
Верхний мир
Во втором ярусе верхнего мира, по представлениям эвенков, жизнь такая же, как на земле. Он имеет стойбища, поселки. Есть здесь болота, реки и тайга. Только живут здесь не реальные птицы, звери,растительность, а живые души умерших или погибших предков. На третьем ярусе Верхнего мира (или первом от земли) живет Энекан-Буга хозяйка Вселенной. Первоначальное представление об Энекан-Буга было, связано с лосем или оленем (в настоящее время лося или оленя во время гона называют Буга -божественный), но с развитием шаманизма Энекан-Буга приобрела антропоморфный облик. Наиболее почитаемая помощница Энекан-Буга - Энекан-Того (бабушка-огонь). По верованиям 3 эвенков огонь обладал сверхъестественной силой изгонять злых духов. При помощи огня они очищали от злых духов юрты. Эвенки часто. обращались к огню с мелкими просьбами: послать зверя, благополучие и: здоровье семье. При этом приносили огню жертвы - бросали лакомый, кусочек еды. Постоянным местом обитания Энекан-Того был очаг. В связи с этим у эвенков сложилось доброжелательное отношение к огню, а также всевозможные запреты:
Не плюй в огонь, если плюнешь - вымажешь бабушку, она накажет: появятся на губах и языке язвы.
Не бросай в огонь свежий тальник, будет щипать бабушке глаза -обидится.
В представлениях и обрядах, связанных с культом огня, он выступал как хозяин и глава рода, с другой стороны - как хранитель души членов этой семьи или рода.
Нижний мир
Нижний мир имеет по представлению эвенов-ороченов три яруса. На первом ярусе (дальнем от земли) расположена земля умерших предков (буни). Там такая же жизнь, как и на земле. Эвенки считают, что души предков всегда пляшут. Вторым ярусомнижнего мира является река тунето (букв, "обломки"). Через реку тунето может переправляться только шаман. Третий ярус нижнего мира (самый близкий к земле) - владения харги, Харги - это самый злой дух. Он постоянно приносит людям горе. Если бы не добрые духи - Энекан Буга и ее помощницы - он давиобы умертвил всех людей и полезных животных. Третий ярус Нижнего мира заселен не только злыми духами, есть там и благожелательные духи - охранители спокойствия на земле и помощники шаманов при хождении в Нижний мир: лягушка (Баха), мамонт (сэли) и змея (кулин). Вредоносные существа во главе с хозяином нижнего мира Харги и его помощниками постоянно преследовали человека.
Они были источником несчастий, болезней и смерти. Чтобы противостоять им, зародились у эвенков всевозможные запреты, обереги, поверья, а со временем и магические действия. Эти "представления сложились в древнейшие времена, когда охотникам и оленеводам казалось, что окружающий мир наполнен противоборством добрых и злых начал, буквально пронизывающих всю жизнь и хозяйственную деятельность человека.
Средний мир - земля
О происхождении земли у эвенков-ороченов существуют два представления. Одни считают, что появлением земли они обязаны лягушке (баха), другие - отдают предпочтение гагаре (укай). Вот как гласит легенда: 1 "Когда-то были вода и небо, В воде жили змея и лягушка. На небе светили 1 солнце, луна, звезда Чалбон, там обитала Энекан-Буга со своими помощницами. Змея была уже старой, часто уставала и мерзла в воде.
Однажды она попросила свою помощницу лягушку достать земли и укрепить ее на воде, чтобы змея могла отдыхать и греться на солнце. 1 Лягушка нырнула и достала землю. Когда она начала ее укреплять, то 1 земля стала тонуть. В это время подплыла змея. Лягушка испугалась, что 1 змея будеть ругать ее за беспомощность, перевернулась и стала лапами придерживать землю. Так и осталась до настоящего времени", Эвенки-орочены землю представляли плоской. На востоке от земли, где восходит солнце, расположен мир, где оно заходит - нижний.
Материалы по эвенкийскому фольклору
Эвенкийский фольклор сохраняет и в наши дни свою "живучесть". По словам известного фольклориста, ученого-филолога и эвенкийского прозаика Галины Варламовой - Кэптукэ, фольклор эвенков имеет не только эстетическую функцию, но "сохраняет главную свою черту -жизненно-необходимую функциональность. Это "вынуждает" и заставляет его жить".
Весь эпический арсенал эвенкийского фольклора, по мнению исследователей, исторически дифференцирован и делится на две большие группы эпических текстов:1) нимнгаканы; 2) улгуры.
К улгурам относятся рассказы, "повествующие о реальных событиях, происшедших и в прошлом, и в настоящем". В основном улгуры:представляют собой родовые предания. Их рассказывали обычным разговорным языком - так же как и обычные рассказы о жизни. Герои преданий являются пешими или оленными охотниками. Преобладающая тема в улгурах - межродовые столкновения. Отличительной чертой улгуров является их ориентированно на достоверность и реальность, происходивших событий. Один из самых распространенных устойчивых сюжетов - встреча человека-эвенка с безголовыми людьми. Улгуры противопоставлены нимнгаканам. К нимнгаканам по понятиям фольклористов относятся:
1) мифы; 2) героические сказания; 3) все виды сказок.
Эвенкийские мифы группируются вокруг трех циклов:
1) тотемические, где отражены этнонимические темы (происхождение определенных родов);
2) космогонические мифы (создание вселенной, ее модель, флора и фауна);
3) анимистические мифы (тема взаимоотношений духов-хозяев природы, стихий с человеком).
В начале 20-х годов известный исследователь тунгусских культур Г.М, Василевич, исследуя эвенкийские мифы, выделила в них два периода; дошаманский и шаманский. К первому она отнесла мифы о происхождении земли, о положении ее в пространстве, мифы о божествах Верхнего мира и Нижнего, мифы о небесных светилах - Солнце, луне, Полярной звезде, о созвездии Большая медведица и Млечном Пути, мифу. о происходящем и происхождении земного рельефа, человека и животных.
Культурные герои этих мифов статичны, не имеют социально-психологической характеристики. Общение человека и природы строится на магических обрядах и мистериях, имеющих цель обеспечить удачу в охоте. Следующий период развития эвенкийского мифа связан с шаманской мифологией. Развивается, по мнению Г.М, Василевич, космогонический миф. В шаманском мифе структурное расположение миров выглядит иначе; миры располагаются горизонтально (а не вертикально), причем Верхний и Нижний миры соединены, между собой шаманской рекой. При этом мифологические герои уже не перемещаются по всем мирам, а ограничены пребыванием только на Средней земле.
По словам Галины Кэптукэ, осознание себя неотделимой частицей мира, Вселенной задает эвенкийскому фольклору масштабы времени и пространства. И все это мы находим в эвенкийских героических сказаниях - Нингаканах. В них весь мир и сам человек в нем. Доминирующей темой в эпической системе эвенков являются темы богатырского сватовства и столкновение с вражеским богатырем. В эпических памятниках тунгусе-язычных народов (эвенков, в частности) истоки уходят в мифологию, повествование насыщено мифологической фантастикой, мотивами чудесных превращений.
Сами сказители различают поющие ("истинные") нимигаканы и непоющиеся ("говоримые"). В эвенкийском фольклоре нимнгаканы делятся:
1) нимнгаканы первотворепия;
2) нимнгаканы времени становления человеческого рода.
В нимнгаканах первотворения персонажами в большинстве являются животные. Нимнгаканы первотворения сопровождались обрядами мистериями. Человек не является. главным персонажем нимнгаканов первотворения. В нимнгаканах о животных сохраняются свойства мифов, где зв^ри являются антропоморфными существами. В эвенкийском фольклоре звери изначально антропоморфны и человек подобен им. А говорящие звери подобны Творцу. Со временем нимнгаканы о лисе, медведе, о зайце в связи с обобщением и типизацией героев (заяц - хвастун,лиса - хитрунья и обманщица...) превратились в сказки о животных.
В нимнгаканах времени становления человека точкой отсчета является сам человек. Это время тоже"относится к начальным временам, но оно уже маркируется фольклорными формулами, где точкой отсчета является человек, либо формулами, указывающими на дальнейший расцвет и развитие земли, "В древности-древности, когда земля словно шкура с головы годовалого оленя расстилалась, когда верхнее небо, словно радуга в шесть рядов устанавливалось..."
Нимнгаканах времени становления человеческого рода действует "одинокий герой, не знающий своего происхождения, ни разу не видевший человека кроме себя, не слышавший ни разу человеческой речи", не знающий своего происхождения, не имеющий ни собаки, ни оленя. Это характерно для древнего мифологического представления о человеке: "...Если бы я из недр средней земли.Дулин дуннэ вышел, - из правого ребра моего росла бы, если бы я из дерева вышел - к середине позвоночника моего кора бы прилипла, если бы я упал с едва видимого радужного неба - на макушке у меня был бы иней..."
Здесь нашли отражение мифологические представления эвенков о земле, небе, связанные с образами духов-божеств, имеющих в воображении эвенка, сходство с образом и подобием человека, а также всего мира, вселенной: голова связана с Верхним миром (небом), туловище - Средняя земля, позвоночник -дерево.
Одинокий герой,задаваясь вопросом: "Откуда же я родился, если нет ни матери, ни отца у меня?" по текстам эвенкийских сказаний пробуй связать свое происхождение то с землей, то с небом (Верхним миром).
Мифологические представления древнего человека отражены в сказании с Кодакчоне, где его жилище утэн мыслится подобно земле, а земля как общий дом для людей: "дом-утэн его был небывало большим * от одного края его не было видно другого края его..." Утэн - жилище мыслится как земля-родина: дом - это земля, а земля - родина героя. И в этом явная связь места жительства, дома - жилища с восприятием самой земли как родителе человека.
Одинокий герой вырастает в чуме-утэне, который определяется такой формулой - "старинный имеющий душу-кут утэн". То есть одинокий герой вырастает не в простом жилище, имеющем своего духа-хранителя. Жилище имеет духа, поэтому и не гибнет одинокий герой, его охраняет и бережет само жилище. Дух жилища утэнэ мыслится в сказаниях этого типа покровителем и как бы родителем героя. Когда одинокий герой отправляется в свое путешествие, то он обязательно прощается с утэиом, обращаясь к нему как к чему-то живому, как к человеку. "Старенький утэвчик, живи хорошо. Если жив буду вернусь. Следи за моим самострелом, по самострелу узнаешь возвращение мое, либо смерть мою". (Из сказания "Средней земли Делоныкан").
В нимнгаканах первотворения и в нимнгаканах периода становления человеческого рода" закреплены представления о человеке: Человек по своему созданию творцом двояк по природе. Он - дух, имеющий телесную оболочку. При этом духовному началу человека, как половине его, не нужна обыкновенная пища. После трапезы одинокого героя остаются половинки от съеденной, пищи. Странность одинокого героя можно. понимать как неполноту и неполноценность одинокого героя. Одинокий и по логике нимнгакана, еще ненастоящий, неполноценный человек, питающийся половинчатой пищей - должен стать полноценным, найти свою вторую половину.
Типизация героя идет в напрвлении выделения человекаиз прироного окружения. Полная формула одиночества акцентирует такие важнейшие моменты в развитии человека, как общение и человеческая речь, Мотив, позволяющий начать развитие сюжета в нимнгаканах с одиноким героем, основывается на недостатке общения. Во многих сказаниях об этом говорится буквально следующим образом: "... Этот человек живет там одинешенек. Разговаривать - друга нет, спрашивать-беседовать - тоже никого нет. Этот человек там один живя, заскучал очень. Жить одиноко устал он очень..."
Главным мотивом, заставляющим одинокого героя отправиться в путь, является желание найти себе подобных,то есть человек начинает искать общение с себеподобными, а также появляется мотив поиска пары.Мотив одиночества, заложенный еще в нимнгаканах первотворения, заставляет героя отправиться в путешествие, с этого и начинается обычно развитие сюжета.
Эвенкийский эпос - это история странствий героя. В нем больше странствий, чем борьбы. Он больше похож на "Илиаду", чем на эпос тюрков (киргизский "Манас", якутский "Олонхо", бурятский "Гесер").
Героические сказания эвенков структурно построены следующим образом:
1) Толчком для развития сюжета является "недостача" - герой живет один, вырос один", не видел ни разу человека - он реешает повидать мир, попутешествовать, т.е. ликвидировать эту недостачу;
2) Толчком может являться "вредительство" - живут брат с сестрой, муж с женой, и вдруг уводит-крадет сестру, жену,- Завязкой действия может служить нарушение обряда или табу;
3) Все странствия и приключения эпического героя обоснованы и обеспечены "пополнением" этой недостачи. "устрашнением" вредительства;
4) Эпический герой путешествует по трем мирам: Среднему, верхнему, Нижнему. Эпический герой в начале действий находится на Средней земле. Для устранения "недостачи" и ликвидации "вредительства" вынуждены начинать свое путешествие в Верхний мир. Нередко эпический герой в погоне за врагом совершает путешествие в Нижний мир. Затем эпический герой возвращается на Среднюю землю.
Героическое сказание - нимнгакан исполнялся по старым устоявшимся принципам (в песенной форме и сопровождался обрядами). Со временем некоторые нимнгаканы вобрали заимствованную сказку о животных, гд.^ типизированы типы персонажей - животных. Эти нимнгаканы просто рассказываются - "говоримый" нимнгакан.
Хазакович Ю.Г., Эвенкийская литература
Эвенкийский фольклор в современной жизни
В социальной жизни эвенков на фольклорный процесс влияли многие факторы, охватывающие как материальную, так и духовную культуру. Социально-экономическое развитие последних 70 лет на Севере и в Сибири (коллективизация, перевод кочевого населения на оседлость, укрупнение поселений, интенсивное развитие промышленности) привело к тому, что нарушились традиционная система расселения, веками складывающийся уклад жизни, в большой мере утрачены язык и культура.
В 1988-1989 гг. заметно возрос интерес к проблемам Севера благодаря деятельности национальной интеллигенции, ученых, журналистов, В массовой печати появились десятки статей, началась работа по созданию общественных организаций народов Севера.
Процесс утраты национальной культуры и языков характерен не только для эвенков. По данным опроса Госкомстата РФ, в 1991г. большинство оценок развития своей культуры народами Севера отрицательное, ибо потерь больше, чем приобретений. В Эвенкийском автономном округе этого мнения придерживаются 68,5% опрошенных. Однако за последние 10 лет была создана система различных организаций, занимающихся проблемами выживания и развития народов Севера, в том числе и нетрадиционных, возглавляемых представителями народов Севера. Это играет большую роль в укреплении самосознания каждого, а также всей совокупности их как целого сообщества.
Усилия народов Севера в борьбе за свое выживание в современных условиях проанализированы в статье «Народы Севера России в условиях экономической реформы и демократических преобразований». На истинное состояние (бытования и живость фольклора) могут указать факторы, связанные с современным развитием эвенков как этноса. Для того чтобы эвенки продолжали существовать как этнос, необходима относительная устойчивость социального организма. Но какою состояние этого этносоциального организма?
Для эвенков характерна исторически разреженная территория проживания. Факт этот сопровождал эвенков на длительном пути их исторического развития и не мешал быть эвенками, а их духовной культуре жить и развиваться. Но в современной ситуации положение усугубилось тем, что утрачены былые традиционно отработанные в процессе жизни социальные институты общения различных групп эвенков:
1.С уходом кочевой жизни утратились контакты между различными группами, разрушились экзогамные браки, обеспечивающие связь различных родов и т.д.
2.В результате укрупнений колхозов и совхозов смешались говоры и диалекты. С момента коллективизации и перехода к оседлой жизни фактор территориальной разбросанности в развитии духовной культуры эвенков играет уже отрицательную роль - разобщенности и дестабилизации.
Все это позволило говорить о постепенной утрате своей духовной культуры и фольклора в частности. Жизненная ситуация наших дней является для эвенков и их фольклора переломной и критической: уходят последние носители и творцы древнего фольклора, вследствие урбанизации фольклор становится как бы придатком современной жизни, он вроде бы уже и не играет своей былой активной роли в формировании мировоззрения молодого поколения. Однако смеем утверждать, что это лишь поверхностный и беглый взгляд на жизнь эвенкийского фольклора.
Этнополитическал и культурная ситуация в Сибирском регионе отражена чаще всего в случайных и далеко не всегда объективных публикациях в средствах массовой информации, что поверхностно трактует протекающие процессы жизни северян. Лишь недавно разработана программа фундаментального научного исследования по теме «Народы Севера и Сибири в условиях экономической реформы и демократических преобразований».
Эту программу отличают новые теоретические подходы к изучению поставленных вопросов, что очень отрадно. На наш взгляд, совершенно оправдано мнение И.В. Ссорина-Чайкова, что «понять эвенкийское общество этого столетия можно более адекватно с точки зрения другого теоретического подхода, для которого этничность не выживает, а формируется в современности...» и «внимательное прочтение социальной истории эвенков создает впечатление, что этничность как принцип социальной организации не столько выживает, сколько формируется в контексте весьма специфических отношений с государством».
Несмотря на всю сложность существования эвенкийского языка, он продолжает жить и быть средством общения. Активизация самосознания сопровождается возросшим интересом у молодежи к фольклору, в котором они хотят видеть не развлекательные сказки, а свою этническую историю. К примеру, общины как традиционные виды хозяйствования в наши дни объединяют членов прежде всего по признакам родства. Так, в пос. Иенгра организованы родовые общины с ориентацией на традиционные виды хозяйствования (оленеводство, охота на пушного зверя - общины «Кэптукэ», «Бута» и др.). По этой причине у молодого поколения проявляется интерес к родовым корням. Если 10 лет назад принадлежность к роду мало интересовала молодежь, то сейчас каждый из них может сказать, потомком какого рода он является, так как эти знания еще не утрачены. Устные рассказы о недавних предках для молодого поколения теперь имеют большой интерес.
Другая литература и знания других народов, русского в особенности, если и стали неотъемлемой частью сознания эвенков, все же являются для них частью их внешней жизни, но не глубоко внутренней. Во-первых , грамотным и образованным является лишь поколение эвенков, возрастную группу которых можно определить 40-50 годами, и небольшое количество 50-60-летних. Но и эта часть эвенков была воспитана в духе традиционного мировоззрения, на чем зижделся и существует и по сей день эвенкийский фольклор.
Во-вторых , лишь поколение молодежи младше 30 лет оторвано от традиционного мировосприятия в силу их воспитания в интернатах. Эти эвенки воспитаны в европейских традициях восприятия мира и жизни. Однако помимо осмысления и восприятия мира на современном урбанизированном уровне в лих все еще живет генетически заложенная фольклорная память. Эта память выражается в стремлении создавать современные эвенкийские песни, используя народные традиции - фольклорные запевы круговых танцев, древние мелодии и т.д.
В-третьих , приверженность к традиционному типу хозяйствования и жизни остается. Это характерно для всех северян. Как отмечает З.П. Соколова» «83,2 % всех опрошенных (из них только 3 % занимаются охотой и рыболовством) считают, что традиционные отрасли должны быть их основным занятием (в Эвенкии, на Таймыре, в Якутии их 90-93 %), лишь 8 % относятся к этому отрицательно».
Пока сохраняется традиционная жизнь, роль и функции фольклора не следует умалять, Отметить видимое угасание фольклорных традиций у эвенков и других народов Севера для ученого мало, ибо этот процесс еще не завершен и эвенкийский фольклор продолжает существовать. Какие современные процессы жизни подпитывают его и не позволяют ему исчезнуть совсем? В этой связи интересны наблюдения Н.В. Ссорина-Чайкова относительно обмена и взаимопомощи у эвенков в 1988-1989 гг.
Политика коллективизации, в ходе которой традиционный дарообмен (нимат "подарок") был запрещен как обычай, сделала традиционный дележ полулегальным. Обмену стала свойственна такая организация, которая не позволяла продукту выпасть из круга «своих». Чужак, когда-то желанный гость, теперь может «выдать». «Свои» и «чужие» превратились в четко разграниченные группы. Как пишет автор статьи, группа эвенков, среди которых он работал в конце 1980-х гг. «представляла собой один из таких кругов, отгороженных от «чужих» подозрительностью и включавших «своих» по гораздо менее гибкому, чем раньше, принципу биологизированного происхождения».
Подобное поведение эвенков отмечается нами и в отношении фольклора - он используется лишь в своем кругу и осознанно прячется от «чужих». На него распространяется такая форма бытования, которая соответствует формуле - «только для внутреннего (своего) пользования». Тоже происходит и с проводимыми в тайге охотничьими и бытовыми обрядами. Собирать и записывать эвенкийский фольклор по этой причине трудно, даже не каждому эвенку это удается. Собрать материал по фольклору и обрядам сейчас можно лишь в случае, когда ты признан «своим» и пользуешься доверием.
Одной из причин намеренной изоляции и «прятанья» своего фольклора явилось восприятие другими в недавнем прошлом культуры эвенков как первобытной и примитивной. С этой стороны позиция носителей такова: для «чужих» примитивна, а для «своих» нет, поэтому пусть и живет только в «нашей» среде. Еще до революции П.П. Малых очень верно подметил эту особенность у эвенков: «...поэтому самое интимное - душу своей народности - фольклор - прятать как можно дальше, хранить как можно сокровеннее для того, чтобы в своем кругу, для самого себя, знать, что и у него есть что-то, что делает его равным этим могущественным соседям, что-то свое, благодаря чему и орочены "хотя и не настоящие, а все-таки люди", как сказал мне один старик орочён».
Фольклор все еще функционирует, поскольку по крайней мере половина эвенков из общей численности продолжают жить традиционной жизнью: у них сохраняется традиционное мировоззрение в силу специфики жизни в тайге, своя психология, нрапствеиные и ценностные ориентации.
К современным активно бытующим жанрам фольклора относятся обрядовые жанры и песенное творчество, а также творчество шаманов в том плане, что если шаманов и немного (к примеру, в пос. Иенгра практикуют два), но пользовались и пользуются их услугами эвенки довольно активно, только тайно. Все это и сейчас живет, как и в предыдущие годы, в непроницаемой для других изолированной атмосфере, всерьез делается для эвенков и только в тайге, т.е. в обществе тех, кто и сейчас ведет традиционный образ жизни; охотится, кочует, имеет оленей и т.д. Таким образом, из круга пользователей этой частью духовной культуры исключаются даже многие эвенки.
Следует отметить явное разделение жанров фольклора по бытованию на современном этапе. В пассивной форме живет еще эвенкийский эпос, настоящих сказителей осталось мало. Полиостью он исполняется лишь по просьбе интересующихся эпосом.
Бытовая жизнь эвенка насквозь была пронизана обрядностью, отражающей его мировоззрение и мировиденис. И в настоящее время эвенки, особенно живущие в тайге, строго придерживаются се. Бытовую обрядность не смогли уничтожить ни запреты, ни урбанизация молодого поколения, ни просветительская работа периода советского строя, ни растущий образовательный уровень эвенков.
В последние годы обряды стали носить коллективный характер. Постоянно проводится весенний праздник Икэчик в Иенгре, Хатыстыре и даже в Якутске. Правда, его главная цель - активное общение эвенков между собой, налаживание контактов между представителями разных районов (приглашаются делегации всех районов), активизация и возрождение эвенкийского языка, приобщение детей к традиционной культуре. Все это очень хорошо влияет на самосознание эвенков, и, может быть, не позволит потухнуть эвенкийскому очагу. Проводятся обряды очищения через чичшшан, приобщения детей к родовым очагам, кормления огня, реки, сопровождающиеся поэтическими формулами обрядовой поэзии.
Во вновь возрождаемые обряды вкладывается обновленный смысл, например городская община эвенков Якутска уже несколько лет проводит праздник Бакалдын "Встреча". Традициоиен обряд Сингкэлавун, но добывают уже не охотничью удачу, а удачу в жизни, как говорят сами. Вполне понятно, что многовековые традиции не могли так быстро исчезнуть, и реабилитация обрядности в жизни эвенков в наши дни получила неожиданный для многих всплеск.
В современной жизни эвенков на фольклорный процесс влияют многие факторы, что характеризует развитие фольклора по общим, охватывающим и материальную культуру, и сферу социальной организации общества критериям. Ярчайший пример тому - эвенкийская литература. Мы уже можем говорить о культурном дуализме - параллельном существовании фольклорных и нефольклорных форм, даже если и помнить о том, что все это находится пока лишь на начальном этапе.
Эвенкийский фольклор уже перестает быть единственной сферой, порождающей словесные тексты, которые составляют культурную традицию этноса. В Якутии уже более 30 лет существует радиопередача «Геван», вещающая на эвенкийском языке. Появилась телепередача под тем же названием. Таким образом, все-таки нарастает проникновение фольклорных форм искусства и текстов фольклора в среду эвенков, т.е. происходит смена коммуникативного механизма. Прямые и живые контакты, разумеется, продолжают еще жить. Интересно, что фольклорное наследие, как и другие формы традиционной культуры эвенков, начинают считаться у самих эвенков одним из наиболее ценных достояний своей культуры.
Если и можно согласиться с определенной тенденцией исчезновения эвенкийского фольклора, то следует сделать такую поправку: не все жанры умирают, и умирают они неодинаково, например обрядовые жанры исчезнут еше не скоро.
Исследователь песенной культуры эвенков А.М. Айзенштадт, осознавая всю сложность положения эвенкийского фольклора, писал: «Время, однако, торопит исследователей: с каждым годом теряются многие уникальные напевы, с десятилетиями - целые песенные слои". Однако в области песенного творчества эвенков он отмечал: «Идет и интенсивный процесс создания новых образцов». В процессе работы, побывав у эвенков всех регионов, он видел, как эвенки уважают настоящих ценителей их фольклора, но настороженно относятся к дилетантам, оберегая свое устное наследие, что свидетельствует об особом отношении к фольклору и сейчас.
С полной уверенностью мы можем утверждать, что:
1.Эвенкийский фольклор и в условиях модернизации аборигенного образа жизни выполняет свою социальную функцию, вместе с этим будучи памятью прошлого (вспомним пример с даро-обменом пимат) является предметом отношений и даже формирует их в настоящем: влияет на социальные отношения эвенков как в своей среде, так и с внешним миром.
2.Адаптивные свойства национальной культуры и фольклора, в частности, оказались сильнее, чем можно было предположить.
3.Фольклор оценивается эвенками как одно из наиболее важных достояний своей культуры.
4.Влияет на песенное творчество эвенков, что свидетельствует о трансформации фольклорных жанров.
Таким образом, при всем том, что мы не можем отрицать угасания фольклорных традиций, постепенного забвения отдельных фольклорных жанров (эпоса, к примеру), фольклор эвенков продолжает жить, приспосабливаясь к новым условиям. Но в дальнейшем активная жизнеспособность его зависит в первую очередь от того, сохранят ли эвенки свой язык и будет ли он средством общения. Истинно эвенкийский фольклор может существовать только на эвенкийском языке. Этот проблематичный вопрос связан во многом уже с не зависящими от эвенков социально-историческими условиями - в первую очередь с прогрессирующей ассимиляцией.
Попытаемся сделать некоторый прогноз относительно дальнейшей жизни эвенкийского фольклора на примере Якуши. По своему количественному составу здесь проживает большая часть эвенков - около 15000, при общем составе приближающемся к 25000. Районы их расселения: Оленекский, Жиганский (север Якутии), Усть-Майский, Олекминский, Алданский, Нерюнгринский (юг Якутии).
Степень владения родным языком такова: в северных районах Якутии эвенки знают только якутский язык, сохраняя при этом традиционные типы занятий - оленеводство, охота и рыболовство. Осталась лишь хозяйственно-бытовая лексика, отражающая эвенкийский быт, связанный с оленеводством, - названия одежды, упряжи, и охотничья лексика. Но эта лексика включается в разговорный якутский язык. Говорить по-эвенкийски, понимать его уже почти никто не может. А бывший истинно эвенкийским фольклор передается и рассказывается на якутском языке, сохраняя все сюжеты, имена героев и т.д. Эвенкийский фольклор поменял язык, и произошло это относительно давно, вспомним о хосунном эпосе северных якутов.
В южных районах Якутии ситуация благоприятнее - здесь знание эвенкийского языка еще не утрачено наряду с прекрасным владением якутским языком алданскими и олекминскими эвенками. Не владеют своим языком большей частью усть-майские эвенки. И лишь в Нерюнгринский район якутский язык еще не проник, на нем эвенки не говорят и его не знают. Способствуют этому тесные контакты с эвенками, проживающими в пограничных с Якутией районах Читинской и Амурской областей.
В современных условиях жизни, когда браки между якутами и эвенками, особенно в северных районах, - дело обычное, все зависит от того, на каком языке будут говорить дети. Наши же практические наблюдения не в пользу эвенкийского языка и фольклора. На территории Якутии большинство представителей молодого поколения переходят в общении на якутский язык в силу социальных условий.
С недавнего времени по Конституции Республики Саха (Якутия) делопроизводство ведется на якутском языке наряду с русским, а в улусах, где русскоязычного и другого населения мало, - на якутском. Телевидение и радиовещание, а также средства массовой информации используют теперь якутский язык намного больше, чем 8-Шлет назад.
При смешанных браках с русскими и другими молодое поколение общается на русском языке, пассивно сохраняя знание родного языка.
В итоге весьма актуальна и другая проблема - можно ли назвать эвенкийским фольклор на севере Якутии, если по сути и содержанию он эвенкийский, а по бытованию в языковом отношении он уже якутский? Прогноз для эвенков неутешительный, так как если сейчас они знают, что передаваемый ими фольклорный текст (на якутском языке) был создан на эвенкийском, то знание это вскоре утратится. Постепенно бывшие истинно эвенкийскими образцы фольклора обогатят якутский.
Уже в 1960-е гг. известный эвенкийский рапсод Н.Г.Трофимов исполнял эвенкийский эпос на двух языках, один и тот же героический нимигакан он мог петь как на эвенкийском, так и на якутском. И если бы вдруг возникла такая ситуация, когда не сохранилось бы его записей па эвенкийском языке, то трудно было бы доказать даже эвенкам, что это истинно их эвенкийский эпос.
О ГЕРОИЧЕСКИХ СКАЗАНИЯХ ЭВЕНКОВ
Эвенкийский эпос разнообразен, он включает разные типы сказаний о богатырях и богатырках. Среди героических сказа-ний выделяется несколько характерных типов о героях-богатырях, каждый из них, в свою очередь, имеет типичные призна-ки, указывающие на неодинаковую степень развития эвенкий-ского эпоса как жанра у разных локальных групп эвенков. Героические сказания отражают разные ступени развития эпи-ческого творчества эвенков. Именно этот факт является весьма примечательным и интересным для научного мира: в эпичес-ком фольклорном наследии эвенков сосуществовали сказания разного уровня развития. Материал героических сказаний эвен-ков во всем его типическом многообразии позволяет ученому не только увидеть и проанализировать процесс формирования и развития эвенкийского эпоса, но и при сравнении текстов с образцами эпоса других народов выявить общие ступени раз-вития героического эпоса как жанра.
Прежде всего кратко скажем о народной терминологии (употребляемой эвенками по отношению к произведениям сво-его фольклора), ее особенностях и жанрах фольклора у разных групп эвенков. В общей среде всех локальных групп эвенков России бытуют два основных определения: 1) нимнгакан, 2) ул-гур. Термин нимнгакан объединяет произведения, с точки зре-ния фольклориста относимые к разным жанрам: миф, сказка, героическое сказание и тип богатырской сказки. Улгур — пре-дание (историческое, мифологическое и др.), а также устные рассказы эвенков (улгур — букв.: рассказ). Однако наличие и бытование жанров фольклора эвенков, равно как и обозначение их народными терминами, не везде (точнее, не у всех локаль-ных групп) одинаково. К примеру, нами не выявлено сущест-вование героических сказаний у эвенков северных регионов, а именно, в Эвенкии и на севере Якутии. Не были они отмечены у этих локальных групп и другими, более ранними, собирате-лями эвенкийского фольклора. Героические сказания преиму-щественно распространены у эвенков Забайкалья и восточных щенков (включая территорию Южной Якутии), это подтверж-дают и опубликованные тексты научных изданий эвенкийского фольклора.
Народная терминология западных эвенков отличается от терминологии восточных, а также имеет свои особенности у забайкальских (бурятских) эвенков. Например, западные эвен-ки не знают термина восточных эвенков нимнгакама нимнгакан (досл.: шаманящийся-поющийся нимнгакан), восточные эвенки также выделяют эпические повествования, определяемые ими как гумэ нимнгакан (досл.: говоримый, рассказываемый нимнга-кан) и соотносимые с богатырскими сказками. Наличие типа эвенкийской богатырской сказки впервые было отмечено ГМ. Василевич во вступительной статье к сборнику «Историче-ский фольклор эвенков (сказания и предания)». Говоря о зейско-алданских повествованиях о богатырях, она пишет, что «зейско-алданские сказания рассказываются. <...> Они ближе к богатырским сказкам и в них немало мотивов из эпоса тюрк-ских и монгольских народов» . Однако она не называет народ-ный термин, которым в большинстве случаев определяют эвен-ки такой тип повествований.
Свой эпос знатоки эвенкийского фольклора, исполнители-профессионалы маркируют термином нимнгакама нимнгакан, что дословно переводится как «нимнгакан, подобный шаманско-му пению нимнган» и понимается как «поющийся нимнгакан», так как монологи героев сказаний обязательно поются. У каж-дого героя индивидуальная мелодия и запевные слова, служа-щие его визиткой. Это главное отличие эвенкийского эпоса от произведений, которые эвенки определяют как гумэ нимнгакан. К примеру, сказительница Клавдия Павловна Афанасьева перед тем, как начать исполнение того или иного сюжета, всегда ого-варивала: «Эр нимкакама нимкакан, нунанман хэгэвкил ‘Это нимнгакама нимнгакан, его поют’» либо: «Эр гумэ нимкакан, нунганман эвкил хэгэрэ ‘Это гумэ нимнгакан, его не поют’».
Эвенкийские повествования, определяемые как гумэ нимнга-кан, имеют много общего с типичной богатырской сказкой. Однако у них своя специфика, указывающая на то, что эвен-кийская богатырская сказка гумэ нимнгакан находится в ранней стадии своего формирования и является переходной ступенью к развитому эпосу эвенков. Наши наблюдения за бытованием, рассказыванием, исполнением разных видов эвенкийского фольклора показывают, что форма исполнения (рассказывание) гумэ нимнгакана была доступна большему кругу людей, чем эпоса нимнгакама нимнгакана. Условно эвенкийскую богатыр-скую сказку можно назвать более «демократичным», «профанным» видом эпического повествования, чем героические сказа-ния нимнгакама нимнгакан, по следующим причинам — чтобы передать, рассказать гумэ нимнгакан, не нужно: 1) иметь особо-го певческого таланта; 2) музыкального слуха (для запоминания всех музыкально-индивидуальных запевов героев эпоса); 3) при-урочивать к особым событиям (в отличие от исполнения эпо-са); 4) собирать большую аудиторию, их можно было рассказы-вать и одному слушателю (тогда как исполнение эпоса требо-вало коллективного слушания). Передача гумэ нимнгаканов не была связана с сакральными моментами. Хорошие исполнители эпоса имели своего духа, покровителя их таланта (итчи), рас-сказчику гумэ нимнгаканов он не требовался. Сказитель эпоса проходил своеобразную инициацию, чтобы стать исполнителем эпоса — нимнгакаланом, этого народного определения-термина удостаиваются только исполнители эпоса наряду с шаманами, которых называют нимнгаланами. Женщины, сказительницы эвенкийского эпоса, в большинстве случаев проходили своеоб-разный «путь инициации», чаще всего через перенесенную бо-лезнь, от которой избавлялись путем освоения мастерства исполнения героических сказаний. К примеру, по рассказу К.П. Афанасьевой, к 29 годам она стала болеть «падучей болез-нью», падать в обмороки. Ее бабушка была сказительницей эвенкийских нимнгакама нимнгаканов. В детстве К.Г. Афанасьева усвоила от бабушки многие сказания, но не исполняла их на людях. Бабушка повезла ее к шаману, чтоб вылечить от при-падков. Покамлав (чтоб узнать путь излечения), известный в то время шаман Федот Тимофеев указал ей путь избавления от болезни — она должна была исполнять при взрослой аудитории героические сказания в течение 7 дней. Так К.Г. Афанасьева исцелилась и стала сказительницей-нимнгакаланом.
Таким образом, гумэ нимнгакан являлся демократичным ви-дом эпического повествования эвенков. Произведения этого жанра, как и улгуры (предания) могли рассказывать все. Многие нитки фольклора эвенков говорили: «Гумэ нимнаканма улгугэчинмэ никэт сари бэе улгучэндинэн — тарлак бо. Нимнакама нимнаканма нимкакалан-нюн нимнакандян. ‘Гумэ нимнгакан, как и улгур, всякий знающий человек рассказать может — это так. Нимнгакама нимнгакан (героическое сказание) лишь сказитель- нимнгакалан исполнит-споет’».
К передаче (рассказыванию) гумэ нимнгакана не предъявля-ют таких требований, как к исполнению эвенкийского эпоса, ибо нимнгакама нимнгакан сакрален для эвенка, а гумэ нимнга-кан как бы выведен из этой сферы, как и улгур. Например, так говорила об этом сказительница Анисья Степановна Гаврилова: -Нимкакама нимкаканма балдынал, гэрбинэл, алганал, икэвкил "Нимнгакама нимнгакан родив, назвав, пропев заклинание алга, исполняют-поют’». Говоря о том, как следует исполнять нимн-гакама нимнгакан (г.е. эпос), К.П. Афанасьева пояснила нам, что повествование сказителя должно быть подобно сильному и плавному течению реки: «Эектэ бира эектэкэчин икэнывкил "Мощному течению большой реки пение нимнгакана должно быть подобно’». О своеобразии исполнения героического сказа-ния говорила так: «Надалладу эенденны, надалладу икэнденны, Бугава токорихинмувна ‘Семь дней плывешь по течению нимн-гакана, семь дней поешь нимнгакан, по всей Вселенной Буга кружишь вместе с нимнгаканом"».
В.М. Жирмунский выдвинул концепцию «богатырской сказ-ки» как предковой формы героического эпоса. Архаическими признаками эпоса в богатырской сказке являются: 1) сказочный образ богатыря-великана; 2) чудесный характер его подвигов; I) явственный мифологический фон многих мотивов и обра-зов . В.М. Жирмунский выделил основные структурные части богатырской сказки: пролог, героическое сватовство, приключе-ния героя, возвращение домой. Все эти структурные части при-сутствуют и в гумэ нимнгаканах. Однако в большинстве из них героического сватовства в его классическом виде нет, что гово-рит об архаической стадии эвенкийской богатырской сказки. В,М. Жирмунский на материалах сравнения богатырской сказ-ки тюрко-монгольских народов об Алпамыше с эпосом об Алпамыше вывел теорию эпоса, ставшую впоследствии обще-признанной. Опубликованный и неопубликованный материал эвенкийского фольклора (имеющийся в архивах современных собирателей фольклора эвенков А.Н. Мыреевой, Н.Я. Булатовой, Г.И. Варламовой) свидетельствует об одном примечательном факте — популярности одних и тех же имен героев для поющихся героических сказаний нимнгакама нимнгаканов и ис-полняемых в повествовательной форме гумэ нимнгаканов. Перечислим имена главных героев (с вариациями ласкательно- уменьшительных, увеличительных суффиксов):
Мужские имена
1. Умусли, Умусни, Умусликэн, Умуслиндя, Умусниндя.
2. Гарпани, Гарпарикан, Гарпаниндя, Гарпас Гарпарикан.
3. Торганай, Торгану, Торгандун.
4. Хуругучон, Хурукучон, Хурукучондя.
5. Алтанай, Алтанукан, Алтанындя.
Женские имена
1. Секанкан, Секак, Секакиндя, Секалан
(самое распростра-ненное).
2. Нюнгурмок, Нюнгурдок, Нюнгурмокчан, Нюнгурдокиндя.
3. Уняптук, Унюптук, Унюптукчон, Ууняптукиндя.
К примеру, существует богатырская сказка о Гарпарикане, а также эпос о Гарпарикане у восточных эвенков. Одноименных произведений того и другого вида, собственно эпоса (нимнгака-ма нимнгакан) и богатырской сказки (гумэ нимнгакан), у восточ-ных эвенков много. К примеру, нами записано героическое сказание «Удалая девица Секакчан-Сережка и ее младший брат по имени Из имеющих крепкие жилы самый жилистый, на ребра свои никогда не падающий Ираны-богатырь» и богатырская сказ-ка «Удалая девица Секак и брат Ираны». Сказание записано в 1989 г. в пос. Удское от А.С. Гавриловой (уроженки р. Селемджи в Амурской области) . Богатырская сказка о Секак и ее брате Ираны записана в 1984 г. от Варвары Яковлевой в пос. Ульген Амурской области. Сюжеты богатырской сказки и сказания в главных моментах совпадают и принадлежат одной локальной территории. В героическом сказании о Секак и ее брате Ираны больше персонажей, у героев больше испытаний, чем в бога-тырской сказке.
Среди героического эпического наследия эвенков можно вы-делить самый ранний тип, когда герой хотя и воспринимается богатырем, но не совершает подвигов в борьбе с врагами — он просто путешествует в неведомые дальние земли, находит со-родичей, участвует в мирных богатырских поединках, находит себе невесту, возвращается в родные края и становится родона-чальником эвенков. Сказания подобного типа небольшие по объему, главным героем является одинокий богатырь, желаю-щий найти подобных себе (человека, людей), второстепенных персонажей здесь немного, часть из них представлена живот-ными помощниками героя. Классическим образом раннего ти-па героических сказаний служит публикуемый нами в данном сборнике текст об Умусликэне.
Сказаний об одиноком богатыре по имени Умусликэн (Умусми, Умуслинэй, Умуслиндя) у эвенков много, это один из наиболее популярных героев эвенкийского эпоса. Мы выбрали для публикации самый яркий образец раннего типа, когда герой по сюжету не совершает богатырских подвигов в общепринятом понимании (борьба с врагами). Весь его подвиг состоит и том, что он находит сородичей, прибыв в Верхний мир с помощью изюбрихи-помощницы (родового тотема). Умусликэн принимает участие в празднике Икэник и находит себе жену. Герой преодолевает определенные трудности, достигает Верхнего мира, в заключительной части становится предком эвенков. Цель его похода состоит в наставлении, которым его напутствует изюбриха:
Сам пойдешь в Верхнюю землю Ирай.
В ту Верхнюю Ирай-землю и богатыри,
И девицы-птицы кидак на игрища Икэник прибывают.
На те игрища Икэник сам иди.
Там ты себе подругу найдешь.
Я же останусь здесь, иди.
Если себе подругу найдешь, то человеком станешь. Корнем-предком человека станешь,
Огонь-очаг разведешь,
Ребенка родишь.
Ну, отправляйся
Корнем-предком человека стань!
Уже в самом начале сказания одинокого героя предупреждает об опасности прилетевшая птица-девица кидак:
— Кимонин! Кимонин!
Кимонин! Кимонин!
От среднеземельной Турин-земли
Жителей привет пусть будет тебе!
Умуслинэй, слушай!
Кимонин! Кимонин!
Сирота если ты,
Из далеких земель»
Прибыв, путешествую
Из страны Семи ущелий земли,
Прибыла я, слушай!
Из Нижнего мира враги
Через семь дней
Очаг-Кулумтан твой потушат,
Быстренько убегай, — сказала.
К следующему типу относятся сказания, где главными ге-роями являются одинокие брат и сестра. В данной работе пуб-ликуем одно из них как характерный образец подобного типа сказаний: главная героиня — сестра-богатырка, устраивающая судьбу своего младшего брата. Она удалая богатырша в той же степени, как и ее брат. Удалая девица Секакчан-Сережка, же лая женить своего брата на дочери Солнца, бьется с богатыр-шей Верхнего мира, самой дочерью Солнца, побеждает ее и вынуждает выйти замуж за брата Ираны. Параллельно повествованию о подвигах сестры Секак идет повествование о ее младшем брате Ираны. Ираны противостоит богатырю-врагу из племени авахов по имени Железный Корень (Сэлэмэ Нинтэни) он защищает небесного старика по имени Геван (Рассвет) и его дочь от посягательств богатыря Нижнего мира.
Образцом развитого эпоса эвенков является повествование об Иркисмонде, предлагаемое в данной книге. Публикация представляет собой первый цикл сказания «Иркисмондя-богатырь», все сказание состоит из четырех циклов. В первом цик-ле рассказывается о богатыре Иркисмонде с момента его рож-дения, его богатырском походе в иные миры и страны в поис-ках своих родных корней, своей суженой, чтобы продолжить свой род, свое родное племя эвенков. В результате победы над врагами богатырей других племен и миров герой Среднего мира Дулин Буга, богатырь племени эвенков Иркисмондя находит свою суженую в Верхнем мире Угу Буга и завоевывает право стать ее мужем. Он привозит ее с богатым приданым в свой Средний мир и становится первопредком эвенков.
В начале повествования дана эпическая картина появления Среднего мира — земли. С этого, по обыкновению, начинаются все традиционные сказания эвенков. Это традиционный зачин, свойственный и эпосу тюркских и монгольских народов. В данном сказании у Иркисмонди есть немой брат-кузнец, который и изготовляет для него охотничьи и боевые оружия.
Три цикла сказания впервые были напечатаны в научном издании «Фольклор эвенков Якутии» в 1971 г., последний цикл (четвертый) еще не опубликован. В первом цикле повествуется о жизни и подвигах первопредка эвенков Иркисмонди, далее о его сыне, внуке и правнуке. Сказание об Иркисмонде 1971 г. было первым опытом публикации героического эпоса эвенков, текст еще не разбит на строфы соответственно ритмизированной речи сказителя. Монологи-запевы героев также напечатаны сплошным прозаическим текстом. При публикации была при-менена научная транскрипция. В данной книге впервые поэти-ческий текст героического сказания об Иркисмонде соответствуют требованиям издания героического эпоса, применено пракктическое письмо эвенков для чтения сказания широким кругом читателей.
Особым типом героических сказаний эвенков являются сказания, близкие к богатырским сказкам. Следует отметить, что богатырская сказка восточных эвенков часто имеет краткий зачин. Этот зачин присущ только гумэ нимнгаканам об одиноких героях: он подобен зачину эпоса, в нем всегда есть свой определенный ритм, что позволяет легко записать его как стихотворно-ритмизированный текст:
Дулин Буга дулкакундун,
Эгдер янэ хулидун,
Умун бэе балдычан.
Эни гунэри энинэ ачин,
Ами гунэри амина ачин.
Эмуккокон бидечэн.
Тыкэн бидечэн.
Горово-гу,
Ахакана-гу тыкэн бидечэн,
Н"и-кэт эхин сара.
На самой середине Средней земли,
На краю таежной большой реки,
Родился один человек.
Матерью называемой матери нет,
Отцом называемого отца нет.
Одинешенек живет.
Вот так и жил.
Долго ли,
Мало ли так жил,
Никто не знает.
Дальнейшее же повествование чаще передается простой речью (неритмизированной).
К особым типам героических сказаний эвенков относится пение о братьях Тывгунай Уркэкэне и Чолбон Чокулдае, записанное от коренного алданского эвенка из рода Дёвулга Оно передавалось из поколения в поколение только в этом роде. И.Т. Марфусалов (1895 г. р.), от которого записан этот нимнгакан в 1965 г., с детства слышал его в исполнении своего отца Дулэй Тимофея — известного шамана и сказителя. Нимнгакан имеет черты богатырской сказки, например, нали-чие волшебных предметов, превращающихся в разных насеко-мых, птиц и пр. По своим характерным признакам данный текст перекликается со сказаниями соседних верхнеалдано- зейских эвенков. Нимнгакан наполнен бытовыми подробностям ми традиционной жизни эвенков: например, описывается спо-соб выделки шкур с помощью вареного головного мозга и пе-чени копытных животных. Однако при всем этом данному произведению свойственны элементы, характерные для эпоса. Нимнгакан имеет оригинальный зачин, не встречающийся в сказаниях эвенков других регионов:
В дебрях древних лег,
Во глубине давно минувших лет,
На устье пяти глубоководных рек
С гремящими долинами,
с полыхающими мысами.
Под раскидистым деревом
Родился-появился Тывгунай-юноша.
Как во многих гумэ нимнгаканах здесь герой одинок:
Он совсем не знал — отцом ли рожден,
Громом ли поднят,
От матери ли появился,
Из колыбели ли вышел.
Был он сиротой.
Действующие лица — богатыри, которые называются букунор, от слова буку ‘сильный’, во всех других сказаниях эвенков богатыри именуются мата или сонинг. Помощники богаты-рей — волшебные кони-атыга, такое название зафиксировано только в данном нимнгакане, во всех других эвенкийских сказаниях они называются общетунгусским мурин ‘конь’.
Отмеченные особенности дают основание предположить, что данное сказание как жанр находится на стадии перехода от богатырской сказки к героическому эпосу и представляет собой особый тип героических сказаний эвенков.
Эта книга адресована как специалистам по фольклору, так и широкому кругу читателей. Цель публикации — расширить представление о героическом эпосе эвенков. Исследования по эвенкийскому фольклору и образцы произведений издаются в недостаточном количестве, по этой причине эвенки не имеют им возможности ознакомиться со своим фольклором более подробно. Мы надеемся, что этот сборник позволит представителям эвенкийского этноса узнать больше о родном фольклоре — одной из фундаментальных основ духовной культуры народа.
Г. И. Варламова, доктор филологических наук
А.Н. Мыреева, кандидат филологических наук
Исторический фольклор эвенков: Сказания п предания / сост. Г.М. Ва-силевич. — М.; Л., 1966. — С. 15.
ТОРГАНАЙ
Давным-давно, когда мать-земля с маленький коврик была, а небо - с глазок бурундука, чуть поблескивало, два паренька жили. Старшего звали Торганай, младший был Чаныкой. Так жили да жили, день с минуту, год с ночь казау\ся, Так постепенно один из ребят подрастал. Игрушки себе делал, лучки делал. Лачком чип-чип делал - стрелу спускал, вскрикивая «кук-кук», не давал кукше пролететь мимо. Всех птиц убивал.
Младший же паренек совсем не оберегался, совсем не чистился. Всюду прилипал своей грязью - и к бревну и к жерди чума. Торганай стал промышлять. Промышлял да зверей убивал. Убьет зверя, привяжет на вязку кафтана и домой притащит. Однажды, придя домой, посмотрел на брата, а тот чистым-чпст. Торганай Чаныкоя спросил:
Как это ты гладким да белым стал?
Чаныкой сказал:
О, я корой березовой да снегом выглажен, вычи
щен и побелен.
Торганай продолжал промышлять. Промышлял, зверей убивал да домой таскал. Чаныкой с чего-то уж очень гладок да бел! Торганай спросил:
Что ты делаешь, что так побелел, вымылся да глад
ким стал, щелки и грязь с волос, с одежды снял? Рас
скажи хорошенько. Если не расскажешь, побью я тебя.
Чаныкой сказал:
Братец, не бей, расскажу. Со стороны восхода
солнца две лебедь-девицы придя меня причесали, меня
намыли, поэтому я чистым стал.
Торганай сказал:
Ну, ты одну из двух поймай! """" Чаныкой сказал:
Торганай спрятался за чум. Когда спрятался и полдень настал, две лебедь-девицы прилетели. Там, на месте, где Чаныкой дрова рубил, спустились, вошли в чум. Войдя,. причесали и намыли Чаиыкоя, Когда мыли, Чаныкой, старшую поймав, закричал:
Торганай! Скорее иди!
Торганай бегом прибежал, повесил на вершинку жерди оперение лебедь-девицы. Так Торганай получил жену. Женившись, Торганай три дня прожил с женой. Потом промышлять отправился. Пришел Торганай домой, а дома никого нет - ни брата, ни жены, Посмотрел на жердь-дерево - дерево упало, опрокинутый котел брата нашел заржавленным.
Ну и остался Торганай один. Оставшись, Торганай призадумался: <:Что же я, одинокий, должен делать?» Пошел тогда Торганай на запад. В пути встретил трехголового орла, запел:
Гонге! Гейте! Генге-коен! Орлище, здоров будь! Я с горя-несчастья Бродить пошел. Трехголовый орел, Что же ты знаешь? -Расскажи мне.
Трехголовый орел запел:
Дынгды! Дынгды! Дынгды-коен!
Таежному человеку здорово!
Две лебедь-девицы
На восток улетели,
Уже три дня прошло
Торганай говорит:
Ну, ты помог бы мне!
Трехголовый орел говорит:
Я тебе расскажу. Вот ты иди на запад. В пути три реки будут. Если ты хитер, реки перейдешь. Потом за третьей рекой десять диких оленей встретишь. Из них десятый зверь половину рога сломал, он с серебряным седлом и с трехсаженной серебряной уздой. Если поймаешь его, станешь очень счастливым.
Торганай пошел на запад, дошел до реки. Посмотрел, а река широченная. Не на чем Торганаю переехать. Торганай вниз и вверх посмотрел, во все стороны тонким голосом прокричал. Побежал, взял кору березы, к подошвам прилепил и перебрел через реку. Так он перешел через все три реки. За третьей рекой увидал он следы зверей. Потихоньку подкрался Торганай к зверям. Звери его почуяли. Заметив его, звери побежали. Торганай погнался за ними. Гнался, гнался, зверя нагнал. Схватившись за рога, Торганай перевернулся, И показалась ему тогда равнина вместо гор и холмы вместо ям. Перевернулся. Три дня стоял вверх ногами, пять дней приходил в себя. Встав, сказал:
С серебряной уздой зверь! Устали мои жилы, устали от бега мои легкие. Ты, однако, спасешь меня?
Так у Торганая появился верховой зверь. На звере этом гонялся за другими зверьми. Догнав зверей, убил теленка для еды в дороге. Поехал опять Торганай на запад. Доехал до серебряной горы. Доехав до горы, он своему верховому оленю сказал: «Стань ты колодииой!» Пнул его, и зверь превратился в колоду. Сам же он маленьким ребенком сделался и заплакал у подножия горы. Когда он плакал, орел спустился на вершину горы, услышав плач, обрадовался. «Кто-то мне сына послал?!» - сказал и, подлетев, взял его в сыновья. Принес его домой, Дома оставил его, сам улетел на промысел. Оставшись один, Торганай иэ костей зверей сделал себе игрушки, бубен сделал. Устав от охоты, орел прилетел домой и лег отдыхать, Когда он спал, Торганай тихонько привязал себя к его ноге. Привязав, ударил в бубен, Орел взлетел вверх. Долетел он до вершины горы, а Торганай упал. Упав, Торганай спустился. Спускаясь, услышал плач, Пошел он на плач. Подойдя, посмотрел, а в высохшем озерке у Чир-кумая новорожденный ребенок плачет. Чиркумай поет:
Чивер! Чивер! Чивер-коен!
Баю-баюшки-баю.
Ты не плачь, не плачь!
Эвенкийские предания
Торганай подошел к Чиркумаю, спросил:
Это чей ребенок? Чиркумай сказал:
Это оставленного сына лебедь-девицы я нянчу. Торганай опять спросил:
А сами-то лебедь-девицы куда улетели? Чиркумай сказал:
Лебедь-девицы к себе ушли-улетели, в полдень
иернутся.
Торганай подумал, сказал:
Это мой сын. Ну-ка, заставь его плакать, чтобы ле-
иедь-девицы скорее пришли.
Чиркумай заставил ребенка сильно заплакать. Торганай же сам в чаще запрятался. Заметив, как подходили лебедь-девицы, Торганай, подойдя к боковой стороне дома, спрятался. Спрятавшись, услышал пение лебедь-девицы.
У старшей было имя Гелтангачан-Кувулъгат, старшая говорит:
Скорее спустимся! Сын заплакал. Чиркумай, на
верно, забыл покормить его,
Младшая девица, напевая, сказала:
Генге! Генге! Генге-коен!
Не будем спускаться,
Торганай подошел,
Где-то здесь находится!
Старшая лебедь-девица, Гелтангачан-Кувульгат, спустилась на сухое озерко. Бегом пришла к сыну. Взяв сына от Чиркумая, стала его кормить. Только начала кормить, Торганай, подбежав, оперение лебедь-девицы изрубил шес-типудовым топором. Другая девица, Гелтангачан-Кувульгат сестра, запела:
Ну, теперь прощай!
Если ты не слушала меня и спустилась,
Оставайся с зятем!
Пропела и полетела на запад.
Ну, теперь Торганай, найдя свою жену, стал с ней жить. Сын-то их с каждой ночью подрастал. Отец делал ему игрушки, сделал и лучок. Ребенок, сделав лучком чип-чип, не давал пролететь над собой ни одной птичке. Так и промышленником стал. Промышлял, встречал разных птиц и зверей, Те спрашивали: «Как имя-то твое?»
Паренек же без имени. Нечего ответить, если имени нет. Пришел дареяек домой, спросил у матери:
Вот я промышляю, птиц встречаю, они меня о моем
имени спрашивают, смеются, что у меня измени нег. Как
же я так буду без имени? Дайте мне имя! -- так сказав,
стал он просить отца и мать.
Мать мужу сказала:
Ну, муженек, давай дадим сыну имя! Дам-ка я ему имя: Хуругучон пусть будет его имя.
Ну, хорошо! - сказал Торганай.
Паренек, получив имя, обрадовался, взял лук, пошел промышлять. Промышлял, опять встретил птиц. Птицы его спросили:
Как тебя звать?
Мое имя - Хуругучон.
Хуругучон на охоте бил зверей. Убьет десяток, десятого домой принесет. Однажды, промышляя, увидел бурундука. «Бурундучок - что это за зверь? С чего такой красивый? Ну-ка, я его живым поймаю»,- сказал Хуругучон, погнался и поймал его. Поймав, обрадовался, побежал домой, расталкивая ельник, стряхивая почки ольхи. Через марник76 пролетел, домой пришел, у отца спросил:
Какой это зверь - съедобный или нет? Отец сказал:
Это работник бога. Его нельзя есть!
Пошел опять промышлять Хуругучон. Когда он шел, промышлял, вдруг поднялся сильный вихрь. И вихрь неожиданно заговорил:
Ну, ты, сильный парень, чего ты ждешь? Где твоя
мать? Расскажи! Если не расскажешь, я отниму от тебя
Хуругучон посмотрел - нет никого. Подумал: «Что же это говорило?» Подумав, опять кругом посмотрел - ничего нигде нет. Ничего не понимая, пошел он вперед - домой. Идучп, видит следы зверей, а звери-то еще перед ним были прогнаны. Так, ничего не убив, Хуругучон вернулся домой. Придя домой, спросил у матери:
Когда я шел на промысел, сильный вихрь поднялся,
потом кто-то заговорил: «Это ты чего, сильный парень,
ждешь? Где твоя мать?» - спросил.
Мать сказала:
А! Это дочь Солнца, сильная девица Секакчан-
Кувульгат, вероятно.
Хуругучон спросил у матери:
Где же эта дочь Солнца Секакчан-Кувульгат? Рас-
гкажи мне, я пойду к ней. Она мне сильно досадила и
промыслу помешала: моих зверей передо мной разогнала.
Мать Хуругучона сказала:
Ну, хорошо, я тебе расскажу. Иди ты на юг, там,
когда пойдешь, будет серебряный дом со столбом, дохо
дящим до неба. В этом доме живет дочь Солнца по име
ни Секакчан. Одноногий, однорукий Аваси-ботатырь там
пудет. Еда его - пол-ягоды, а ложка - пол-ложки. Если
победишь его, возьмешь девицу в жены.
Хуругучон в доме матери с двух сторон от входа поставил десятипудовые железные балки.
Вот если эти балки заржавеют, ты считай меня
мертвым,- сказал он.
Распрощался он с отцом-матерью и отправился. Шел, шел Хуругучон, и день и ночь шел. Идя, сам про себя думал: «Если я с Нижней земли пришел, на пятке у меня и."мля бы прилипла». Сказал так, посмотрел на свои пятки. Нет там земли. Потом сказал: «Если я со Средней лемли пришел, кожаный кафтан мой сносился бы». Скачал так, посмотрел - кафтан его кожаный стерся. Так пройдя, подошел к серебряному дому. Пришел, попробовал открыть дверь, никак не открывается.
Хуругучон превратился в птичку, сел на дерево, стал рассматривать. Аваси-богатырь дрова несет, дрова в дом вносит. Аваси открыл дверь. Только он собрался открыть дверь, Хуругучон превратился в муху и в дом влетел. Войдя, в середине дома остался...
Давным-давно появились три Сибир[-земли], подобные прислушивающимся ушам годовалого дикого оленя. Средняя же земля в то время с коврик [размером] расстилалась, на ней наметилось девяносто девять направлений для речных русел и высились горы, подобные разделенной на девять рядов густой шерсти черной лисицы. Трава же [на ней] никогда не увядала. Долго ли, коротко ли существовала эта средняя земля - мне неизвестно. Она становилась до того обширной, что никакая крылатая птица не могла ее облететь. Это была такая красивая страна, что, увидев ее, нельзя было ничего найти, с чем [можно] было бы сравнить [ее]. В этой стране ели распускались, как подснежники, лиственница пушилась, как молодая травка, сосенки росли, переливаясь, подобно пушистому хвосту рыжей белки, тальники вытягивались струной, а марниковые березы росли, разветвляя корни. Вот на такой красивой земле, кроме всего этого, жили бегающие звери-животные и люди. Если рассказывать [обо всем], то на южных склонах было множество лосей-самцов, в горных лиственничных борах водилось большое число оленей-самцов, по окраинам земли прыгали зайцы-зверьки, вдоль речек водились бесчисленные белочки.Если же внимательно вдуматься, то как не жить в такой хорошей стране рыжему Урангкаю с двумя ногами, с голым лицом, со свободно вращающейся головой?! По этой земле протекала большая река с устьем где-то на западе, с истоком на востоке, и были ее берега красивы и круты, как клюв черного гуся. Тем не менее, эта страна была словно остров в заливе моря: на ней постоянно дули сильные ветры и кружились вихри.
В этой стране в одном чуме жили-поживали два паренька. У них сказать: "Чо!" - так не было оленя, сказать: "Хот!" - не было и, коня, сказать: "Сюда!" - не было собаки, сказать: "Друг!" - не было [и] друга, жили они одни, только вдвоем. Если спросить, чем же питались они и как жили, то младший из них был человеком с сильными ногами - быстроногий богатырь, и ни одного четвероногого зверя он не пропускал. Если привести пример, [то] лося-самца ловил, как паука, медведя - как жучка, самца дикого оленя - как муравья. Бегал [он], держась на уровне третьего позвонка лося-самца, на уровне хвоста оленя-самца, на уровне загривка медведя-зверя. Маслом ему служило внутреннее сало осеннего лося, подорожником - сало осеннего дикого оленя, обедом ему было [мясо] с ребер жирной самки лося.
Посмотрел я и подумал: "У такого сильного богатыря, конечно, должно быть известное имя и громкая слава", это был расцветший на средней земле по имени Иркисмондя, богатырь-молодец.
А если обратить внимание на того, который был старше, то он из родного чума не удалялся и на сажень. Если рассказать [о нем], то для того чтобы слушать, - он был глух, для разговора - нем: был он глухонемым глубоким стариком.
Если сказать, чем он был полезен Иркисмону, то, хотя [он] и сидел сиднем на одном месте, но был кузнецом, мастером на все руки. У кого [он] научился и где нашел свои инструменты, никто не знал. В правой руке у него был семидесятисемипудовый молот, в левой - тридцатитрехпудовые клещи. Ими он и ковал младшему оружие для охоты на зверей. Имя этого старца было [такое] - овладевший с трех лет клешами, с четырех лет молотом кузнец Торонтай.
Долго ли, коротко ли они жили - [я] не знаю. Иркисмондя же средней земли, не пропуская дня, бегал по своей средней земле. За день он приносил десять диких оленей, привязав [их] к десяти вязкам [кафтана].
И однажды поздно вечером, когда земля, по которой он ходил всю свою жизнь, была совсем истоптана, принес [он] десять самцов диких оленей и бросил их там, где рубят дрова. Назавтра встав, начал свежевать их, вдруг из чума раздался страшный крик. Испугавшись, наш человек бросился к чуму, одним прыжком достиг его. Пнув, разбил на мелкие куски дверку чума, посмотрел. Видит: кузнец Торонтай раздавил молотом указательный палец. Кровь кузнеца Торонтая моментально забила ключом, как вода из чайника. Иркисмон-богатырь вот такую речь держал:
Дынгдони-дынгдони, дэлэгой! - Кузнец Торонтай! Браг мой! Хоть ты и нем, и глух, что с тобой? Древние мудрые старцы говорили: "Кузнец мимо не бьет". Какой же невидимый авахи заставил ошибиться тебя и лишил меня уважаемого друга! Ох, досадно, обидно! Горе мне! Сам-то ты хоть и старый человек, но что-то давно не угощал четырехугольный очаг салом почитаемых зверей. Может, поэтому ты и ошибся! Быстрехонько отрежь четыре куска сала самца-оленя и угости огонь! Скорее перевяжи палец сырой мездрой самца-оленя! - сказав так, [он] пнул порог чума так, что тот раскололся.
Кровь кузнеца Торонтая потекла через [порог], словно речушка. После этого Иркисмондя средней земли, отрезав четыре куска сала оленя-самца, угостил огонь и палец старика перевязал сырой мездрой самца дикого оленя. [Рана] от этого стала заживать лучше, чем от любого лечения.
Между тем Иркисмондя средней земли, успокоившись и обрадовавшись, что кузнец Торонтай не умрет, проспал подряд трое суток.
На четвертые сутки, говоря: "Пора охотиться", [он] начал готовить снаряжение. И вот на рассвете со всех сторон подули ветры, сгустились черные тучи, появились белые тучи. Не успел он оглянуться, как подул ветер-вихрь, гром-молния, потрясая небо, загромыхала над землей. Молния чуть не разбила вдребезги чум. Полил ливень, и повалил густой снег. Когда ветер и дождь прекратились, с неба, свистя и шурша, спустились три [птицы]; одна из них села у дверей, вторая - на дымовое отверстие, третья - на столб-малу. Вот одна из них, усевшись на дымовое отверстие, вертя хвостом, как кукушка, такую речь повела:
Киду-киду, кидуяр! - Иркисмон средней земли, открой дверь и прими привет! Послушай-ка то-се и расскажи о том, о сем! Если спросишь меня: "Откуда родом?", догадаешься и сам. Ты наверняка знаешь мату (богатыря), давным-давно женившегося на старшей дочери Геван-старика, Куккумачан-красавице. Он прожил с ней три года и сбежал на морской остров, похитив кузнеца Торонтая, сына Геван-старика. А мое имя Куккумачан, средняя сестра - Дарпек по имени, а младшая сестра - Секак-красавица. Иркисмон средней земли, ты отъявленный мошенник; что же случилось, что сузилась твоя широкая грудь, укоротились твои длинные мысли (т. е. ум)? Ведь твоя грудная клетка велика и звучен твой голос? Что с тобой, от испуга (что ли) голос твой раздался во всех уголках трех Сибир-земель? Нашла-таки тебя, наконец, бессовестного разбойника! Мы прилетели из далекой обширной страны, одежда не вся еще износилась, но желудок-то наш голоден. Если ты говоришь: "Я тебя имел своей женой", то введя [нас] в свой дом, скорее покорми, если у тебя есть еда! Признаешь [ты меня] или нет, все равно не позволю отказаться от меня! А если откажешься, то в небе тебе не летать и по земле не ходить!".
Услышав это, Иркисмон средней земли сделал вид, что вспомнил забытое и выскочил на улицу, сказав: "И в самом деле, она была моей женой". Выйдя на улицу, видит - три красавицы-девицы пришли. Одна из них в шелковой одежде, вторая в золотой, а третья в атласной, три сестры, дочери Геван-старика. Быстро подойдя, [Иркисмон] взял их за руки и повел в чум-утэн, посадил их в ряд на скамью о шести ножках, пододвинул свой четырехугольный серебряный стол и стал готовить блюдо из внутреннего сала самца-лося, топить сало с загривка медведя-зверя. Он нагромоздил на столе мясо разных зверей. Молодые девушки, прибывшие издалека, сидели за столом и ели, беседуя о том, о сем. Кончив есть, девушка по имени Куккумачан села напротив своих сестер и заговорила так:
Киду-киду, кидуяр! - Сестры мои, Дарпек и Секак, красавицы, вы обе сейчас же возвращайтесь-ка домой, а то племянник ваш от скуки не даст покоя ни бабушке, ни дедушке. Придя к нему, скажите: "Нашли твоего отца, Иркисмона средней земли, они с матерью твоей прибудут через трое суток". В моей комнате в золотом ящичке есть три колоды карт, одну из них отдайте ему, пусть он играет до моего приезда. Я же понаблюдаю за Иркисмоном средней земли, узнаю его намерения и во что бы то ни стало, уговорю его [вернуться], - говорит.
Вот сестры, услышав речь старшей, вышли на улицу, трижды перевернулись, превратились в белых птичек, взлетели ввысь и отправились домой.
После них оставшиеся прожили еще трое суток. На третье утро Куккумачан-красавица села напротив мужа и брата и заговорила так:
Киду-киду, кидуяр! - Иркисмон средней земли, хозяином называемый хозяин мой и другом называемый друг мой, кузнец Торонтай, братом называемый брат мой, раскройте уши (букв.: двумя ушами внимайте, нутром слушайте), послушайте мой рассказ, своим нутром услышьте, поймите [его своим] разумом! До чего же вы похожи друг на друга, ничему не поражаетесь, оба хладнокровные. Если не считаетесь ни с моей родиной, ни со мной, то разве вы не хотите повидаться со своим сыном? После вашего [ухода] родился мальчик. Если хотите узнать, как его назвали и чем он славен, [то он] из имеющих уши - самый чуткий, из имеющих глаза - самый зоркий, Тогокомо-Чагилган по имени. Я даже за эти девять суток так соскучилась по сыну, что уснуть [бы] -не приходит сон, поесть [бы]-нет аппетита. Не смогу я никак жить в вашем доме. Ты, Иркисмон средней земли, последуешь за мной или нет? Если не пойдешь, останешься один, - брата кузнеца Торонтая я уведу. Если сейчас не пойдешь, все равно никуда не убежишь, что бы ни случилось, я выслежу твои следы, обойду все места, где ты побывал. Кузнец Торонтай, братом называемый брат мой, хотя ты и глух, и нем, мои вещие слова пойми ты разумом, услышь своим нутром! Пойдем же скорее на родину, - говорит.
Быстро выскочила на улицу, превратилась в белую птичку и взлетела ввысь. Иркисмон средней земли, слушая это, посматривал на друга. Кузнец Торонтай то ли услышал, то ли догадался,- вероятнее всего, понял [в чем дело]. Кузнец Торонтай трижды перевернулся, превратился в журавля, когтями одной лапы схватил семидесятисемипудовый молот, а когтями другой - тридцатитрехпудовые клещи. Иркисмон средней земли перевернулся трижды, превратился в серебряного журавля; и полетели [они] вверх вслед за Куккумачан-красавицей. Превратившись в крылатых птиц, они полетели по краю восьмого неба, под девятым облаком. Долго ли, коротко они летели - не знали. Лето по дождям, осень по граду, зиму по снегу, а весну по пушистым снежным хлопьям узнавая, держали они путь.
Но разве они задержатся в пути? [Вот] приближаются к местам, где жил Геван-старик. Когда подлетали, показалось море, противоположная сторона которого не была видна, и в тумане его потерялась Куккумачан-красавица. Несмотря на это, Иркисмондя средней земли, говоря: "Давно исхоженные места нутром почую", двигался себе вперед. Окинул он взглядом противоположный берег, подумал: "Березняк", - оказалось стадо белых холощеных оленей; подумал: "Заросли тальника", - оказалось стадо новорожденных оленят, подумал: "Камни", - оказалось стадо коров, подумал: "Пни", - оказались лошади. У Геван-старика, оказывается, было много скота. Они опустились и, став людьми, пошли сквозь стадо. Идя, вгляделись и увидели впереди шестнадцатигранный деревянный дом. Подойдя к дверям дома, Иркисмондя средней земли заговорил так громко, что голос его прогремел по земле и прокатился по небу:
Дынгдони-дынгдони, дэлэгой! - Дочери Геван-старика, откройте дверь, примите привет! Меня не бойтесь, думая: "Откуда родом-племенем мата, который, придя, заговорил". Я хорошо известный вам мата, хотя вы и называете меня бессовестным разбойником, а я средней земли Иркисмондя-мата. Быстро приготовьте мне богатырскую одежду и богатырскую еду! Скорее покажите моего сына, мы прибыли из далекой страны. Не задерживайте путника и не заставляйте ждать его! Хорош короткий разговор, хорошо быстрое передвижение! - говорит.
Когда он закончил свою речь, в доме раздался шум и заговорил сильный мата-богатырь.
Голдыр-голдыр, голдырмой! - Матерью называемая мать моя, Куккумачан-красавица, тетей называемая тетя Секак-красавица! Кто это, придя, открыл рот? До чего же объемиста его грудная клетка. Такого громогласного я даже во сне не слыхивал, и слуху о нем не было. Сейчас же выпустите меня, [иначе] я сам выйду; если он убийца - буду биться с ним [насмерть]; если он людоед - мы быстро друг друга сожрем. Каков бы он ни был, я немедленно на него посмотрю, - говорит.
В доме, видимо, он вырывался из рук, тогда Куккумачан-красавица заговорила:
Киду-киду, кидуяр! - Сынок мой, из имеющих уши - самый чуткий, из имеющих глаза - самый зоркий, Тогокомочон-Чагилган, подожди, успокойся, не вырывайся [из рук моих], наверное, прибыл отец твой, средней земли Иркисмон именуемый. Не торопись, ведь я тебе уже сказала, кто он, - уговаривала [она сына].
После этого женщины отпустили Тогокомо-Чагилгана. Открыв дверь, он стал целоваться с отцом и дядей так, что опухли губы. Правой рукой взял отца за руку, левой рукой дядю и повел [их] в дом. Сев по углам четырехугольного стола, стали [они] разговаривать. Разговаривая, Иркисмон средней земли разглядывал своего сына. Разглядывая его внимательно, отец подумал: "Действительно, [из сына] вырастет ловкий и сильный мата! И правильно меня укоряла Куккумачан-красавица: "Жил ты и не знал, что имеешь такого хорошего сына".
Сказитель Н.Г.Трофимов